Тайны погибших кораблей (От 'Императрицы Марии' до 'Курска')

Сообщили мне не сразу... Прошли ноябрьские праздники, а поздравление от Толи я не получила. Это удивило, он не мог не прислать открытки. 10 ноября у меня день рождения, и снова молчание. Тут уж я встревожилась и послала телеграмму его товарищу. Он тоже не ответил (потом выяснилось, погиб вместе с Толей). Я послала телеграмму на имя командира. 14 ноября почтальон приносит ответную депешу: "Сообщаю, что Михалюк Анатолий Емельянович погиб в море при исполнении служебных обязанностей. Командир части". Я не поверила. Этого просто не могло быть. Что-то напутали... Сели мы с мамой в поезд и поехали в Севастополь. Линкора не было...

Мама пошла в экипаж, а я слегла дома, на нервной почве отнялась правая рука. Писать не могла. Все бумаги оформляла мама. Я ведь вообще без документов осталась. Толя хранил в своей каюте и мой диплом, и комсомольский билет, и свидетельство о браке. "Линкор, - говорил он, - это же крепость, сейф..." Ну да бог с ними, с бумажками...

Пришел к нам на квартиру Толин матрос и рассказал: "Лейтенанта Михалюка послали вниз подкреплять переборки. Меня он отправил с докладом на верхнюю палубу за пять минут до переворачивания. Там и спасся..."

Уехали мы через два дня. Мама очень опасалась за ребенка. Но Иришка родилась благополучно.

Дали нам пенсию в 58 нынешних рублей, но при Хрущеве ее урезали, так что мне, чтобы продержаться, пришлось выучить голландский язык. Меня взяли референтом-библиографом в Государственную библиотеку иностранной литературы. А потом, когда дочка подросла, мы уехали с ней в Магадан, там я два года преподавала немецкий в местном пединституте. В общем, выжили. Наверное, все-таки физическая закалка помогла. Я ведь мастер спорта по легкой атлетике. В пятьдесят лет на дельтаплане полетела...

Из училища, которое он кончал, доброе письмо прислали, сообщили, что "за мужество и героизм, проявленные при спасении корабля, инженер-лейтенант Михалюк посмертно представлен к ордену Ленина". Орден так и не дали, но... Вот мой орден!

Марианна Александровна достала фотографию внука Вадима.

- Вылитый дед!.. Иришка окончила МАИ, работает инженером-конструктором в КБ Ильюшина.

Вот и вся история!

Из потертого конвертика выпал каштановый завиток лейтенантских кудрей...

В тот вечер лица лейтенантовых вдов были светлы... Корабль их мужей всплывал из ила забвения.

"Это не газон, это братская могила!.."

Среди читательских откликов на повесть "Взрыв корабля", опубликованную в журнале "Дружба народов" (речь в ней шла о гибели линкора "Пересвет" в Средиземном море), пришло письмо от дочери погибшего на "Новороссийске" инженер-капитана 3-го ранга Матусевича.

"Пишу в надежде привлечь Ваше внимание к трагической судьбе линейного корабля "Новороссийск", - обращалась ко мне Ирина Ефимовна Руденко. Сейчас официально этого корабля будто и не существовало. В музее Черноморского флота, где хранятся сведения о каждом буксире, нет ни строчки о флагманском корабле - линкоре "Новороссийск". Все корабли послевоенной эскадры имеют свои советы ветеранов, только "новороссийцы" вынуждены собираться как бы подпольно. Их сторонятся, их чураются. Братская могила моряков-"новороссийцев" осталась безымянной. В краеведческой литературе, в путеводителях по достопримечательностям Севастополя ее стыдливо именуют "газоном". Но ведь живы и жены, и матери, и дети погибших. Каждый год они приезжают на Братское кладбище и ставят на безымянном "газоне" фотографии своих родных. Два года назад здесь появился гранитный камень с именами двадцати восьми моряков крейсера "Кутузов", которые пришли на помощь "Новороссийску" и погибли вместе с его экипажем. Можно понять "кутузовцев", которые не хотят, чтобы имена их товарищей канули в Лету. Но поймите и нас: над могилой, где покоится более шестисот человек, написано только двадцать восемь имен. Это несправедливо!

Вот уже много лет я веду по этому вопросу бесконечную переписку с местными властями. Вроде бы все "за", но дело ни с места.

Мне кажется, настало время правдиво написать о тех печальных событиях".

Прочтя эти горькие строки, я и отправился в Севастополь...

Ирина познакомила меня со своей мамой - Ольгой Васильевной, обаятельной женщиной, сохранившей следы былой красоты. В голосе ее звенела не утихшая боль...

О. В. Матусевич, детский врач, вдова командира электротехнического дивизиона инженер-капитана 3-го ранга Е. Матусевича:

- Можете считать меня пристрастной, но я все равно скажу, что такие люди, каким был мой муж, - величайшая редкость... Я знала его со школьной скамьи, с четвертого класса. Потом он воевал, был курсантом... Спокойный, выдержанный... В училище его называли "эталон спокойствия". Говорил мало. Но поразительно долго, и притом вдумчиво, умел слушать. Мог часами выслушивать какого-нибудь спившегося рыбака, а потом искренне восхищался: "Какая судьба, Оленька!"