Тайны погибших кораблей (От 'Императрицы Марии' до 'Курска')

Как считают проводившие обезвреживание специалисты, найденная мина вполне могла быть одной из тех, что лежали в то злополучное утро 7 октября 1916 года в погребах "Императрицы Марии". По каким-то причинам она не взорвалась тогда, но 70 лет таилась на дне и ждала своего часа. Шторм помог ей незамеченной "подкрасться" к берегу, где мина была обезврежена.

Взрыв раздался рано утром, когда город еще спал. Он предупредил беды, что таились в поржавевшей от времени и морской воды оболочке".

И снова вздрогнула Аполлоновка, как в октябре 55-го. Звякнули стекла в доме Ивана Кичкарюка. Ударил в уши старого матроса минный грохот - будто докатилось эхо того взрыва, который он не услышал в своем последнем крепком сне.

Меня поразило в этой истории то, что мина "подкралась" к тому месту, где спустя 39 лет после гибели линкора "Мария" взорвался линкор "Новороссийск". Совпадение почти мистического свойства. Недаром молва связывает эти имена - "Мария" и "Новороссийск". Связывает их и третье имя известного русского писателя Сергея Николаевича Сергеева-Ценского.

Фотография начала пятидесятых на широком линкоровском баке - в месте будущей пробоины - в самой гуще улыбающихся матросов и офицеров снялся на память знаменитый автор "Севастопольской страды" и романа "Утренний взрыв", где описана гибель "Императрицы Марии".

По злой иронии судьбы линкор "Новороссийск" в день, когда писатель побывал в гостях у моряков, стоял на той самой 12-й якорной бочке, на которой взорвалась, опрокинулась и погибла "Мария". Мог ли представить себе Сергеев-Ценский, что подобная же участь постигнет и гостеприимный линкор? Только очень мрачное воображение фантаста-мистика могло предречь повторение подобной катастрофы.

Кажется, Гете принадлежат слова: трагедия, повторенная дважды, превращается в фарс. Матросы "Новороссийска" - герои и жертвы трагедии. Комфлота и его штаб - герои кровавого фарса. Страна еще не очнулась тогда от всеобщего фарса сталинского режима. И хотя портреты генералиссимуса были убраны из кают в баталерку, корабельная многотиражная газета еще называлась "Сталинец", жестокий дух вождя витал над кораблем и флотом, властвовал в умах командующего и его штаба, навязывал образ мысли и стиль руководства. В истории "Новороссийска", как в капле крови, отразилась вся пагубная суть вождизма. Сталин не поверил специалистам (дипломатам, разведчикам, военачальникам), что Гитлер вот-вот начнет войну. Адмирал сталинской выучки не поверил специалистам (спасателям, корабельным механикам, инженерам), что линкор вот-вот перевернется. Результат один: потоки напрасно пролитой крови. Разница лишь в масштабах беды.

"Я лично считаю трагедию "Новороссийска" следствием слепого командно-административного подхода к делу, - пишет бывший подводник, инженер-капитан 2-го ранга в отставке В. Грубник из Харькова. - Как председателю колхоза нельзя указывать, что, когда и где сеять, так и на кораблях в случае аварий нельзя вмешиваться в руководство борьбой за живучесть со стороны, с берега, как это случилось на линкоре, когда командующий Черноморским флотом вице-адмирал Пархоменко фактически дезорганизовал своим присутствием на борту спасение корабля, сковал волю и инициативу офицеров - инженеров".

Трудно не согласиться с этим мнением.

Глава седьмая СТОН ПАМЯТИ

К первому ноября водолазы перестали слышать стуки из корпуса перевернувшегося линкора. Признаки жизни в "Новороссийске" затихли. Севастополь гудел от горя, скорби, слухов...

Траурных флагов по погибшим морякам не вывешивали. Как ни странно, но в нашей коллективистской стране траур объявляют лишь по отдельным лицам.

Как всегда, состоялся ноябрьский парад. Но на парад матросы вышли не в белых, а в черных перчатках. Это было все, чем они могли почтить память "новороссийцев".

В Доме офицеров флота в глубине сцены висел барельеф Сталина, украшенный Государственным флагом. В президиуме торжественного собрания с отнюдь не праздничными лицами сидели заместитель Председателя Совета Министров СССР В.А. Малышев, Адмирал флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов, адмиралы С.Г. Горшков, В.А. Фокин, В.А. Андреев.

В 20 часов ночное небо над Севастополем расцветили росчерки праздничного салюта. Но мальчишки "ура" не кричали.

Спустя десять лет после войны снова полетели по стране "похоронки": "Ваш сын (муж, отец, брат) погиб при исполнении служебных обязанностей..." Как гром среди ясного неба... Гром среди мирной ночи... Остра боль нежданной потери, но и ее можно как-то смягчить - чутким словим, состраданием, тактом... Сколь велик тут душевный опыт нашего народа. Увы, горе пострадавших семей было оскорблено и унижено чиновным бездушием, если не сказать злее.