Тайны политических убийств

Не потому ли до настоящего времени нигде не удалось обнаружить материалы судебного производства, которых, по-видимому, никогда и не было?

«Своя логика»

Материалы предварительного следствия рисуют таким образом обстоятельства и побудительные мотивы убийства Столыпина.

Богров Дмитрий Григорьевич, сын киевского присяжного поверенного и крупного домовладельца, в 1905 г., по окончании 1-й киевской гимназии, поступил на юридический факультет Киевского университета. По политическим мотивам университет к началу учебного года не был открыт, и Богров в сентябре уехал в Германию, где поступил в Мюнхенский университет. Проучившись здесь один год, он в декабре 1906 г. вернулся в родной город и вскоре примкнул к подпольному анархистскому движению.

В собственноручных показаниях, данных жандармскому подполковнику Иванову 1 сентября, Богров писал: «С анархистами я познакомился в 1906 г. в Киеве в университете через студента Батиева под кличкой «Ираклий». В состав группы входили: И. Гроссман, Леонид Таратута, Петр (Лятковский М.), Кирилл Городецкий и несколько рабочих-булочников. Состав группы многократно менялся. В течение 1908 г. туда вошел целый ряд новых лиц: Сандомирский Герман, «Филипп», Дубинский, Тыщ. Преступных дел я за все время принадлежности к анархистам — не совершал. Примкнул я к анархистам и искал с ними связей сначала из-за желания подробнее ознакомиться с их учением, а затем, но очень короткое время, был заражен царившим там боевым духом».

Вскоре, однако, Богров, по его словам, разочаровался в деятельности упомянутых лиц и, придя к заключению, что «все они преследуют главным образом разбойничьи цели», решил сообщить о них охранному отделению. В июле 1907 г. его принял начальник киевского охранного отделения подполковник отдельного корпуса жандармов H. Н. Кулябко, который, выслушав Богрова, предложил ему постоянное сотрудничество с оплатой «услуг» в 100–150 рублей в месяц. Богров согласился. Два с половиной года (до конца 1909 г.) длилась его связь с киевским охранным отделением. В феврале 1910 г. Богров окончил университет. За короткий срок он сдал государственные экзамены, получил диплом и был принят в киевское адвокатское сословие. В качестве помощника присяжного поверенного он был прикреплен к известному в то время киевскому присяжному поверенному С. Г. Крупнову. В личном плане это, несомненно, было крупным успехом Богрова. Не каждому смертному сразу же по окончании университета удавалось попасть в такое привилегированное сословие, каким была адвокатура. Казалось бы, молодому помощнику присяжного поверенного по известной, ходкой тогда поговорке — «жить-поживать да добра наживать». Здесь, в Киеве, у него были все условия, благоприятствовавшие быстрому адвокатскому «восхождению»: отец, известный и опытный присяжный поверенный, имел достаточно связей для оказания помощи сыну по пути его профессионального продвижения. Богров был обеспечен не только бесплатной двухкомнатной квартирой в доме родителей, но и содержанием: он ежемесячно получал от отца 50 рублей на карманные расходы. При таких условиях естественно было бы ожидать, что он увлечется обретенной профессией и старательно станет повторять биографию отца.

Но жизнь Богрова пошла другим путем. В июне 1910 г. он вдруг оставил Киев и переехал на постоянное жительство в Петербург, где его ожидало профессиональное прозябание в качестве юрисконсульта небольшой и малоизвестной фирмы, а изредка и случайно — исполнение отдельных поручений знакомых ему местных адвокатов: Кальмановича, Рашкевича и Дубосаренка. Такая жертва означала, видимо, в глазах Богрова обновление всей его жизни, его разрыв с охранным отделением. Переезд в Петербург произошел в 1910 г., ознаменовавшем начало нового и уверенного подъема революционного движения в России. Постоянно и внимательно наблюдая за развитием общественной жизни, в частности за политическими демонстрациями и митингами, видя разлившиеся широкой волной стачки рабочих, Богров не мог не осознать, что все это признаки неотвратимо надвигавшейся гибели царизма. На этом фоне ощущение гадливости своего предательского «двойничества» становилось нетерпимым. Прямой отказ от дальнейшего сотрудничества с охранкой прозвучал бы опасным и роковым для него вызовом. И он решил переменить место жительства, пожертвовать личными удобствами и служебными выгодами. Зато, думал он, на новом месте можно будет строить новую, ни от кого не зависящую жизнь.

По мере того как зрело это решение, у Богрова возрождалось сознание, сопутствовавшее периоду его студенческой жизни, в котором доминировала ненависть к царизму и всему, что с ним связано.