Тайны Поместья Торн

Он был занят тем, что вытирал с рукавов пепел от сгоревшей лозы.

— Поверь мне, Скривнер, тебе лучше не знать. Представьте себе, что тебя запихнули в старый колдовской бальный зал, где люстры зачарованы так, что капают воском на каждого, кто критикует закуски, и часами мучают светскими разговорами.

— Это светский прием, госпожа, — раздался шепот из зала.

— Именно, — сказал Натаниэль.

Иногда Элизабет все еще испытывала удивление при появлении Сайласа. Стоя в тени коридора, он был похож на привидение, и легко было представить его таким — бледным, бесплотным, с узким силуэтом, готовым в любой момент раствориться в плинтусе. Ей было трудно отделаться от мысли, что он плод ее воображения или даже иллюзия, надуманная Натаниэлем в одном из его кошмаров. Но он был несомненно реален. Она прикасалась к нему. Ранее он подал ей завтрак.

Она не могла разглядеть его лица, но ей показалось, что он изо всех сил старается не смотреть на слой пепла, покрывающий плитку фойе, или, если уж на то пошло, на мусорное ведро, решительно направляющееся в сторону гостиной.

— Это ежегодная традиция колдунов, призванная поддерживать отношения между домами, — мягко продолжил он. Каждую зиму хозяином бала выбирается другой маг.

Элизабет с подозрением посмотрела на Натаниэля. За последние несколько недель она не раз ловила его на том, что он подбрасывает в огонь письма с формальным видом.

— В этом году ты должен вести бал, не так ли?

— Не понимаю, почему я должен это делать. — Он вернулся к вытиранию пепла с рукавов. — Еще два месяца назад я больше не был колдуном.

Ее глаза сузились.

— Ты пытаешься выкрутиться, используя чары поместья?

— Нет, но жаль, что я до этого не додумался. Гениально, не правда ли? — Снаружи кто-то закричал.

— Репортер, — объявила Мёрси, заглядывая сквозь шторы. — Все еще жив.

— Как жаль, — сказал Натаниэль.

В какой-то момент Сайлас вышел на свет, хотя Элизабет не видела, как он двигался. Его мраморно-белые черты выглядели не менее неземными в свете позднего полудня, просачивающегося сквозь свинцовые стекла, которые перемигивались с проносящимися мимо обломками, отбрасывая тень на клетчатую плитку фойе.

— Пожалуй, мы можем пройти в столовую. Я приготовил ужин, который уже остывает.

В его мягком голосе не было и намека на угрозу. Тем не менее, все поспешили повиноваться.

Столовая оказалась на редкость стильной даже для Сайласа. На полированной ореховой поверхности длинного стола отражались огоньки светильников и мерцали от обилия серебряных приборов и супниц. Каждое место было официально сервировано изящными фарфоровыми и нефритовыми подставками — не только их три места, но и все восемнадцать. Мёрси замешкалась на пороге, прежде чем жестко занять место, ее лицо было мрачно, словно она готовилась к битве.

Элизабет озабоченно нахмурила брови, но тут вернулся Сайлас с блюдом в руках, и ее сознание распалось от запаха. Она съела три порции белорыбицы, потеряв голову от пряного имбирного соуса и нежного хруста снежного горошка, прежде чем вновь обрела способность здраво мыслить. Когда она наконец подняла глаза, Натаниэль протыкал вилкой свое блюдо.

Она почувствовала укол сочувствия. Перспектива публичного возвращения в магическое общество далась ему нелегко. Не после травмы, не после репортеров, не после вопросов о его колдовстве. Но ее доброжелательность быстро улетучилась, когда разговор зашел о налаживании чар, и он притворился, что засыпает.

— Если никто не отдавал им приказы, то почему они должны были проснуться? — спросила Мёрси, бросив неуверенный взгляд на Натаниэля, который, раскинувшись на стуле, громко храпел. — Может быть, поместье пытается сказать нам, что мы окажемся в опасности, если покинем его? Это ведь не что-то вроде Эшкрофта? — К этому времени она уже была в курсе почти всех деталей событий прошлой осени.

Сайлас взглянул на нее из-под ресниц. Элизабет напряглась. Она не могла этого объяснить, но почему-то каждый раз, когда он признавал присутствие Мёрси, ее охватывала тревога, хотя с тех пор, как он вернулся и застал ее в поместье в качестве служанки, он был с ней предельно вежлив.

К ее непонятному облегчению, он лишь ответил:

— Не обязательно, мисс. Древние заклинания, подобные тем, что заложены в фундамент этого поместья, с возрастом часто становятся неустойчивыми. Я полагаю, что скорее всего произошло нечто такое, что вызвало незначительное изменение заклятий. Колдуны со временем добавили свои собственные оговорки, некоторые из которых весьма специфичны. Может ли кто-нибудь из вас вспомнить что-нибудь необычное, что вы делали за последние двадцать четыре часа?

Он спросил это очень мягким тоном, но тут же все повернулись и посмотрели на Натаниэля, который доказал, что не спит, открыв глаза и зашипев в знак протеста.

— Ну, я не могу, — твердо сказала Мёрси.

— Я вчера весь день была в кабинете, работала, — добавила Элизабет.

— Меня почти не было дома! — воскликнул Натаниэль. — Я был в Магистериуме, консультировался по артефактам Эшкрофта. Я вернулся только после наступления темноты, а потом…

Они обменялись взглядами, вспоминая.