Тайны поселка Званцево

— Э нет, — удержал его Лешка. — Самое интересное поглядеть, что будет дальше! Прячься за камень, пока они нас не увидели. Скорей!

Они шмыгнули за валун и стали наблюдать.

Это было удивительное зрелище. Впечатление о нем надолго осталось в памяти друзей.

Лешка и Борис не ошиблись: это были Котька и знакомая им смуглая девчонка. Они подплывали к берегу всё ближе и ближе, но двигались почему-то страшно медленно. Да, конечно, они плыли обнявшись. Друзья ясно видели, что широкая, тяжелая ладошка Котьки лежит на плече у девчонки.

Когда до островка оставалось не больше пяти метров, девчонка оставила Котьку. Ребята знали, что там уже мелко и можно стать на дно. Девчонка пошла к берегу, разбрызгивая руками и ногами воду, а Котька остался на месте. Только голова его торчала над водой. Наконец и он двинулся к отмели и стал вылезать из воды. Но как удивительно он шел! Так двигаются только четвероногие. Ребята не верили своим глазам: Котька шел… на четвереньках! Ковыляя и шатаясь, словно пьяный, он выполз на песок. Лицо его было бледно-желтым. Глаза залепили мокрые волосы. Он поеживался, вздрагивал и стонал. Он хотел встать на ноги, но снова беспомощно опустил руки в песок и побрел на четвереньках к камню.

Кажется, никогда ребята не слышали такого искреннего, звонкого и заразительного смеха. Это смеялась девчонка. Вначале она просто фыркнула, сконфузилась, зажала себе рот рукой, но потом всё же не смогла удержаться и расхохоталась. Было над чем посмеяться! Четвероногий Котька полз по берегу медленно и грузно, переваливаясь с боку на бок, как морж. Это зрелище было таким забавным, что ребята тоже невольно рассмеялись и выскочили из-за камня. И тут вдруг далеко в море раздался певучий и густой гудок, словно взяли низкий аккорд на органе.

Еле видимый, у горизонта появился силуэт корабля.

Девчонка мгновенно вскочила на камень и неистово закричала:

— Эй, пират, посмотри: это корабль моего отца! Он вышел в море. Я его ждала три дня. Папка знает, что я встречаю его на этом камне. Он стоит высоко на мостике и смотрит в свой мощный бинокль. Он видит меня. До свиданья, папа! Счастливого плавания!

Она подпрыгивала на камне, махала своим красным платочком, повторяла: «Счастливого плавания! До свиданья, папа!»

Вскоре силуэт корабля исчез в голубой дымке за горизонтом.

А девочка еще несколько минут стояла на камне, вглядываясь в сверкающую даль залива, потом соскочила на песок.

Котька сидел, прислонившись к валуну, вялыми, беспомощными руками поглаживая ноги.

Лешка и Борис широко открытыми от удивления глазами смотрели то на своего друга, то на странную девчонку.

Она собрала вещи и, указывая на Котьку, сказала:

— Снесите его на пляж. Там есть кафе-ресторан. Напоите вашего дружка горячим чаем с лимоном — и он придет в себя.

Лешка и Борис недоумевающе переглянулись.

— Ну, что вы онемели, что ли? — спросила она строго. — Деньги у вас есть?

— Не-е-ет, — сказал неуверенно Лешка.

Она покопалась в сумочке и, достав рубль, бросила его на песок:

— Действуйте!

И пошла по воде к берегу, весело напевая:

Летят белокрылые чайки.
Привет от родимой земли…

Больше они никогда ее не встречали.

Ребята рассказывают, что Котька стал неузнаваемо тих, скромен и уже не похваляется своей силой. Он по-прежнему избегает девочек и не дружит даже с одноклассницами. Но если кто-нибудь из ребят отзовется о девочках пренебрежительно, он неизменно замечает: «Брось трепаться! Помолчи уж лучше! Сам ты — пигалица!»

Фруктовый десант

— Одну минуточку, гражданин! Не бросайте! Прошу вас… — услышал я за своей спиной торопливый и энергичный мальчишеский голосок.

Я обернулся.

На тротуаре стояли мальчик и девочка. Оба смуглые, худощавые, синеглазые, похожие друг на друга, как брат и сестра.

— Извините, пожалуйста, — сказал мальчик, сконфуженно перекладывая портфель из одной руки в другую. — Не могли ли бы вы отдать нам семечки этого яблока?

Очевидно, на моем лице появилось удивление или я выразил его слишком явно невольным жестом, но только мальчик, не дождавшись моего ответа, пояснил:

— Вот от этого яблока, которое вы только что ели…

Я действительно ел яблоко, стоя у газетного киоска и дожидаясь «вечерки». Сейчас в руках у меня была его обкусанная сердцевина с тускло поблескивающими черными семечками. Я бы выбросил этот объедок в урну, если бы мальчик не остановил меня.

— А на что вам эти семечки, ребята? — спросил я. — Вы что, юные натуралисты, садоводы?

— Да, мы садоводы, — подтвердил мальчик. — Мы мичуринцы.

— Вот как! — сказал я, разглядывая ребят.

Девочка была в шерстяном школьном платье с тугонакрахмаленным белоснежным передником. Мальчик — в форменных брюках и спортивной тужурке, на рукаве которой пламенели две нашивки. Отлично отутюженные шелковые пионерские галстуки придавали ребятам нарядный вид.

— Я не понимаю только одного, — сказал я. — Если вы мичуринцы, то разве у вас нет своих семян. Город завален яблоками. Вы что же, вот так и пристаете ко всем, кто ест на улице яблоки?