Тайны реального следствия. Записки следователя прокуратуры по особо важным делам

Приехавшие работники местной прокуратуры вместе со специалистом в области судебной медицины, экспертом-криминалистом, сотрудниками отдела внутренних дел составили подробный протокол осмотра места происшествия, в котором указали, что трупы хозяев дома располагались на кроватях, стоявших в спальне под прямым углом друг к другу: кровать Надежды Федоровны Эверт — вдоль одной стены комнаты, кровать ее мужа — перпендикулярно к ней, вдоль другой стены, изголовье к изголовью. Труп женщины был укрыт одеялом до груди, левая нога согнута в колене, на полу у кровати в луже крови валялась книга, рядом лежали очки. Голова ее была практически разнесена выстрелом, мозговое вещество находилось на подушке. Так же, как у Надежды Федоровны, череп у ее мужа был раздроблен, но других повреждений при осмотре трупа не найдено.

Участники осмотра отметили в протоколе, что окна и двери дома повреждений не имеют, замки на всех дверях исправны. И не прошли мимо того обстоятельства, что на стене около кровати Надежды Федоровны, а также на торце и филенках двери, ведущей в комнату, мелкие и крупные брызги, а также единичные пятна и подтеки запекшейся крови. Но не придали этому обстоятельству должного значения, равно как и лежащим на полу очкам с книгой, и хотя приложили к протоколу фотоснимки и план места происшествия и указали, что изъяли охотничье двуствольное ружье и две стреляные гильзы, не сочли нужным описать в протоколе, где именно располагались эти предметы; а может быть, просто упустили это из виду.

Ладно — ружье; уже было известно, что ружье унесла из дома невеста сына погибших Эвертов; поэтому, даже если бы в протоколе отметили место его обнаружения, коль скоро ружье, согласно этому документу, было изъято при осмотре, — это не приблизило бы следователей к истине; ведь значение для следствия могло иметь только первоначальное положение ружья. А вот место обнаружения гильз многое бы сказало опытному глазу…

Однако работник прокуратуры, занимавшийся расследованием обстоятельств происшествия по горячим следам, был, видимо, вполне удовлетворен версией событий, лежавшей на поверхности. Дело в том, что чуть больше чем за неделю до трагедии у Эвертов пропала одиннадцатилетняя дочь; а их взрослый сын, студент-медик, всем рассказывал о психическом заболевании отца, усугубившимся с исчезновением девочки.

Из этого как-то плавно вытекала версия, что отец, вне себя от горя, не смог больше жить и покончил с собой, предварительно убив жену, — ведь она тоже не представляла себе жизни без их ненаглядной девочки.

А у Бориса Эверта было алиби: его невеста, ночевавшая с ним в одной постели, первой услышала звук выстрела и разбудила его. По крайней мере, так они сказали следователю.

Уж больно гладко все получалось; поэтому, с подачи судебных медиков, готовивших заключение по трупам и подтвердивших такую возможность, ситуация была квалифицирована как «двойное самоубийство», и дело прекращено.

Однако после анонимного сообщения в прокуратуру о том, что следует лучше искать убийц, расследование возобновили и поручили опытнейшему следователю Гольсту.[4]

Гольст начал с того, что вызвал на допрос невесту сына Эвертов. К тому времени девушка уже не считалась невестой Бориса. О причинах разрыва она говорить не хотела. Но Гольст терпеливо пытался ее разговорить, pi наконец ему это удалось. То, что он услышал, заставило его по-новому взглянуть на смерть старших Эвертов.

Бывшая невеста рассказала, что в последнее время Борис просил ее писать под диктовку какие-то странные фразы. Она выполняла его просьбы до того момента, как осознала, что при желании эти фразы могли быть истолкованы как ее предсмертная записка.

Записи, сделанные под диктовку Бориса, девушка принесла следователю. Да, у того не осталось сомнений — это была завуалированная подготовка к убийству девушки. Внешне невинные предложения зазвучали бы с совершенно иным смыслом после ее смерти. Именно поэтому девушка и порвала отношения с Борисом и просто пряталась от него. Но зачем Борису желать ее смерти?

Борис Эверт изобличающие его показания ловко объяснял психологией его взаимоотношений со свидетелями, которые эти показания давали. Невеста мстила за разрыв, другие, отмечавшие его жестокость и беспринципность, просто завидовали.

Тогда следователь Гольст сделал то, что не было сделано при предыдущем расследовании. Он стал по секундам восстанавливать события вечера, предшествовавшего убийству. Выяснились такие интересные факты. Например, что перед сном Борис поил всех собственноручно приготовленным кофе. После этого кофе родители быстро захотели спать и ушли к себе. Невеста тоже очень быстро заснула, а проснувшись ночью, ощущала себя как будто в тумане. Теперь она не была уверена, что действительно слышала звук выстрела. Теперь ей казалось, что о звуке выстрела ей сказал Борис.