Тайны Реннвинда. Поцелуй ночи

– Сказала же, не кричи. – Устало выдыхает та самая девица, что в день приезда указала мне дорогу до дома бабушки.

Она прикладывает палец к губам.

Я пытаюсь отдышаться. Дернуло же меня притащиться на кладбище, да еще в такой момент, когда все вокруг укутано туманом и сыростью! Жуть!

– Ты следишь за мной?

Девчонка хмурится и упирает руки в бока.

– Кто? Я?! Вот еще. Зачем мне за тобой следить?

На ней сарафан с эмблемой школы и бежевая водолазка. Ярко-красная удлиненная куртка с оборками, надетая поверх всего этого торжества элегантности, вносит дисбаланс в образ. Не говоря уже о круглых серьгах-кольцах размером с блюдце и двух сиреневых прядях в волосах, которые она наспех подколола ниже пробора, – они смотрятся громоздко и неуклюже.

– А чего ты тогда крадешься за мной? – Спрашиваю я, оглядываясь по сторонам.

На кладбище тихо и пустынно, а эта девица тащится за мной по узкой тропке, хотя правее – вон, целая аллея, иди-не хочу!

– Я-то тут как раз по делу, а вот что ты делаешь одна на кладбище? – Усмехается она.

Ее раскосые глаза вытягиваются в две узких линии.

– Ищу могилу бабушки. Это запрещено?

– Нет, конечно. – Она все еще смотрит на меня с недоверием, а затем решительно протягивает руку. – Ладно, я – Сара.

– Нея. – Представляюсь я.

– Ты знаешь, где искать могилу твоей бабушки, Нея?

Жму плечами:

– Тут не так много надгробий…

– Собираешься обойти каждое? Давай, помогу. – Девушка оборачивается вокруг себя. – Когда она умерла?

– Этой зимой.

– Так. Значит, нам туда. – Она указывает в сторону леса.

– И как ты узнала?

– Свежие могилы в той стороне, сейчас там хоронят. – Сара сворачивает с тропинки и ведет меня за собой, петляя между памятных плит. – Мама рассказывала, что месяц назад туда на запах мертвечины забрел медведь и разворотил сразу несколько захоронений.

Девчонка так просто болтает об этом, как будто говорит о чем-то о обыденном. Иду за ней, ощущая, как кровь леденеет в жилах.

– Медведь? А ты уверена, что нам безопасно находиться там?

– Ты же хотела повидать бабулю? – Усмехается девушка.

– Теперь я в этом уже не так уверена… – Озираясь по сторонам, бормочу я.

– Буквально минуту назад, Нея, ты не боялась прогуливаться в одиночку по кладбищу, а теперь испугалась какого-то мишку. Умора!

– Это же просто кладбище. – Перешагивая через сухие ветви, говорю я. – Мне слабо верится в то, что кто-то из покойников восстанет, чтобы причинить мне зло. А медведь – другое дело, ты что, не смотрела «Выжившего»?

В этот момент я поскальзываюсь и чуть не валюсь на одну из столетних могил с мраморным изваянием. С трудом удержав равновесие, хватаюсь за какую-то палку, торчащую из земли.

– Не трогай! – Предупреждает меня Сара, обернувшись.

Я испуганно отдергиваю руку.

– А что будет? – Палка как палка. Улыбаясь, я отряхиваю ладони. – Оскорблю мертвых?

Девушка качает головой.

– Это не смешно. На кладбище вообще не бывает ничего смешного, и тут нельзя просто так прогуливаться, ясно?

– А что будет-то? – Я задеваю кончиком пальца верхний кончик воткнутой в землю деревяшки. – Тот, кому принадлежит этот посох, придет и затащит меня в ад?

– Ты серьезно? – Сведя брови к переносице, шепчет Сара. Она подходит, берет меня за руку и с силой тянет за собой. – Мать учила меня, что на кладбище нельзя ничего касаться. Могилы – это врата в иной мир.

– Серьезно?

– А ты думаешь, это просто палка?

– А что тогда?

– Раньше подобный кол втыкали в могилу, чтобы покойный не мог подняться из-под земли и обрести новую жизнь!

– Думаешь, какой-то кол способен удержать кого-то на том свете? – Усмехаюсь я.

Девчонка снова останавливается, отпускает мою руку и пристально смотрит мне в глаза.

– Я не собираюсь проверять ценой своей жизни, так это или нет. – Произносит она твердо.

Я развожу руками.

– О’кей. И много у вас таких в Реннвинде, кто доверяет старинным поверьям и боится каких-то древних страшилок?

– В это верит моя мать, а этого мне достаточно. – Вздохнув, говорит Сара.

Похоже, для этой странной девчонки с кучей браслетов на руках действительно важно то, о чем она рассказывает.

– А кто твоя мать? – Интересуюсь я, когда мы возобновляем наш путь.

– Мы – каале. – Доносится до меня голос Сары.

– Цыгане?

– Да. У вас это так называется.

– О, понятно. И зачем ты пришла на кладбище? Тоже повидать кого-то из родственников?

– Мы сжигаем тела наших предков на костре, так что нет.

– О…

Оригинально. Почти как кремация, только в полевых условиях. Ясненько.

– Особый обряд. – Поясняет Сара. – Традиции сжигать умерших в погребальном костре уже много веков.

– Тогда что ты тут-то забыла?

– Мне нужно набрать немного могильной земли, чтобы мама могла послушать ее. – Доносится до меня ее вкрадчивый голос.

– Твоя мать – ведьма, что ли? – Мое горло сковывает льдом.

– Боже, нет! – Девчонка останавливается и смотрит на меня так, чтобы я в полной мере ощутила на себе ее возмущение. – Она – каале, мы все видим больше обычных людей. А моя мать – потомственная ясновидящая нашего рода.

– Та, что гадает на картах и по отражению в стеклянном шаре угадывает судьбу?

Судя по всему, Сара начинает закипать.

– Послушай… – Шумно выдыхает она.