Тайны рун. Наследники Одина

Широта распространения свастики поражает. Она украшает стены руин Мохенджо-Даро и скалы Тибета, конскую упряжь работы скифских мастеров, боевые щиты и одежду кельтов. Индийцы, китайцы, скифы, баски, славяне, германцы, кавказские народы (грузины, армяне, абхазы, дагестанцы) — все они видели в «бегущем кресте» символ солнца и огня, сменяющихся времен года, жизни как вечного и неостановимого движения, а то и символ плодородия, символ света и созидательных сил.

Естественно, что и культура древних германцев и скандинавов — неоспоримых потомков индоариев — не могла обойтись без свастики. Самый распространенный священный символ Скандинавии — Одинов крест — включает сразу четыре этих знака, расположенных вокруг солнечного колеса. Свастика присутствовала везде: на женских украшениях, на клинках и ножнах викингских мечей, на вошедших одно время в моду широких наконечниках копий, шахматных фигурках азартных игроков и весовых гирьках расчетливых торговцев. Три луча, четыре, а то и восемь, направленных как посолонь, так и противусолонь, — «рубящие кресты[35]» сопровождали жизнь германца и скандинава от начала и до конца. Они вырезались на детской колыбели, чтобы ребенок рос удачливым под покровительством светлых сил, на девичьих гребнях, чтобы защитить красоту от злого колдовства и порчи, на надгробиях, чтобы усопший оставался спокоен за гробом и не тревожил живущих.

Понятное дело, Гвидо фон Лист не мог пропустить такое значимое явление, не мог не заметить символа, встречающегося столь часто. Однако, поглощенный попытками воссоздать руны как систему сакральных знаков, он счел свастику внеалфавитным руническим знаком. Далее мысли его пошли вполне закономерным для него путем. Разобравшись в сакральном значении свастики, фон Лист противопоставил ее христианскому кресту.

Надо сказать, что фон Лист очень не любил христианство. За что? Пожалуй, за то, о чем шла речь в самом начале этой книги, — за то, что в процессе экспансии на север, римская церковь уничтожала самобытную культуру подчиняемых ей народов, стирая с лица земли и из истории все необычное, непонятное, иррациональное, заставляя весь мир жить по своим законам и догмам. Уничтожения древней германской культуры он христианству простить не мог и оттого в своих работах при каждом удобном случае клеймил «тупоумную» и «ушедшую от понимания законов мироздания» веру почем зря, за дело и просто так. Поэтому некий символ, который можно было противопоставить латинскому кресту, пришелся ему очень кстати.

Вот тут и наступает пора назвать еще одного ученика Гвидо фон Листа. Вряд ли они встречались, хотя и были соотечественниками, но все равно Адольф Гитлер может с полным правом считаться воспреемником последнего из арманов. Не говоря уже о том, что Гитлер, разумеется, был знаком со всеми работами австрийского историка-мистика, изданными в серии «Гвидо-фон-Лист-Бюхерай[36]», он во многом разделял листовские взгляды. По меньшей мере в его планах реформирования католической церкви видно сильное влияние мэтра Гвидо. Известно, что Гитлер всерьез планировал по окончании войны по-свойски разобраться с христианством, заменив крест свастикой, библию — томиком «Моей борьбы», а еврейского Христа — неким нордическим божеством. «Или у нас будет германский бог, или не будет никакого, — заявляли в середине 30-х гг. преданные НСДАП богословы. — Мы, германцы, были оставлены христианским богом на произвол судьбы. Он не справедлив, и мы терпели поражение за поражением оттого, что верили ему, а не нашему германскому богу[37]». Есть, кстати, вполне серьезные доказательства того, что вождь НСДАП действительно рассчитывал занять при этом германском боге должность пророка. Но оставим эту тему как весьма щекотливую, напоследок упомянув только, что Гитлер в застольных беседах не раз приравнивал христианство по опасности и прилипчивости к сифилису и другим малоприятным и непочтенным болезням[38].

Были у фон Листа и другие поклонники и почитатели из числа если не соратников, то по меньшей мере единомышленников Гитлера. Именно они объявили свастику общим символом всех антисемитских организаций, посчитав, что отыскали символ, в принципе не свойственный культуре семитских народов[39]. В этом значении свастика вошла в символику большого количества национал-социалистических союзов и объединений, в том числе — небезызвестного оккультного общества «Туле», о котором речь пойдет несколько позже. Собственно, именно им мы обязаны тем, что сегодня древний и весьма почитаемый символ превратился в своего рода жупел — страшноватое пугало для всех противников правого экстремизма.

Эта боязнь свастики вбита в нас с детства. «Паучий крест» вызывает подсознательную брезгливость и целый ряд неприятных ассоциаций. В отличие, например, от пятиконечной звезды.