Тайны русских знахарей. Целебные составы, обряды и ритуалы

Дед тем временем поставил корзинку на лавочку, подстелил листья лопуха и разложил на них бруснику и орехи. Потом пошел умываться. Умывался он медленно, получая огромное удовольствие от этой процедуры. Он тщательно втирал воду в руки, лицо, тело.

– Ну вот, теперь пусть ветер и солнышко водицу осушат, потом можно и за дело приниматься, – сказал Федор Иванович и уселся на лавочку.

– Уже вернулся, Федя? – Бабушка стояла на крыльце. – Хорошо, а то мне собираться пора. Ты тут мальчонку моего не обижай!

– Обидишь его, – фыркнул дед. – Да ты иди, Аннушка. Мы уж как-нибудь тут сами справимся.

Бабушка ушла в дом, а дед Федор повернулся ко мне.

– Ну, внучек, пора дело делать, – произнес он. – Возьми-ка орешки и поколи, серединку выбери, потом в ступе разотри да с ягодками смешай. Пускай на солнышке потомятся.

Дед пошел в дом и вынес большую деревянную ступку с пестом, миску, молоток и ножик. Я сел чистить орехи. Расколов несколько штук, я увидел, что они были еще неспелые, ядрышко совсем маленькое, а вокруг сочная белая вата.

– Федор Иванович, они еще зеленые, – сказал я.

– Это для взрослых я Федор Иванович, а для тебя дед Федя, – отозвался он. – А что орешки не поспели, так то и хорошо. Как поспеют, их только ребятишкам да бабам щелкать, а сейчас они самую силу имеют. Ты серединку-то ножичком выскабливай да и скорлупки не бросай, тоже в дело пойдут.

Я уже заканчивал чистить орехи, когда бабушка вышла из дома. Она была одета в чистое платье, в руках держала небольшой узелок.

– Ну, я пошла, – сказала бабушка. – А ты смотри, Федора Ивановича слушайся, не безобразничай.

– Иди, иди, Аннушка, – отозвался дед. – Мы уж тут поладим.

Бабушка ушла, а старик уселся рядом и принялся чистить грибы. Он внимательно следил за моими действиями и поправлял:

– Да ты не толки их, а растирай. И не торопись, лекарство спешки не любит. Растирай медленно, кругами, в одну сторону, чтобы сок дали.

Я измельчил орехи, выложил в миску и, высыпав туда ягоды, стал перемешивать.

– Вот и хорошо, – сказал дед. – Теперь мы их лопушком накроем и на солнышко поставим, пусть потомятся.

Он накрыл миску лопухом и пристроил на пенек, на солнце.

– Деда Федь, а что это за лекарство будет, от чего?

– Много от чего, – ответил он, – а сейчас, внучек, пойдем за водицей сходим.

Он уже закончил чистить грибы, вытер лавку и аккуратно собрал ореховые скорлупки. Дед взял два большущих деревянных ведра, и мы пошли за водой. Проходя мимо колодца, расположенного сразу за домом, я спросил:

– Деда Федя, куда мы идем? Вот ведь колодец!

– Колодец хороший, – согласился дед, – посуду помыть, скотину напоить, а себе мы водицу из Теплого ключа принесем. Она и силу добавит, и тело очистит, и хворь прогонит.

– Далеко до него?

– Нет, недалеко, километра полтора будет.

Я удивился. Полтора километра! В доме я переставлял пустые ведра и едва смог их поднять – такие они были тяжелые. Дед же нес их легко, играючи, как будто не замечая тяжести.

– Деда Федя, а у нас на даче ведра маленькие, железные. Да и у бабушки маленькие берестяные ведерки…

– Нельзя, внучек, святую воду в железе держать, осквернится. А в берестяном ведерке много не принесешь.

Мы вышли на маленькую полянку, поросшую сочной зеленой травой. С краю находился пригорок с рябиной.

– Ну, вот и добрались. Давай, внучек, посидим тут под деревцем. Место тут хорошее, и воздух живой, – сказал дед, усаживаясь на пригорок.

– Деда, а где Теплый ключ?

– Скоро увидишь, да ты отдохни, непоседа. Лес послушай. Лес, он торопыг не любит.

Я утроился рядом. Привычным жестом погладил верхушки трав и стал шепотом с ними говорить. Травинки обвивали пальцы, ласкались и тихонечко щекотали ладонь. Воздух в этом месте действительно был замечательный. Живой, чистый, прохладный. Он, казалось, сам лился внутрь, успокаивал и снимал жар знойного дня.

– Как здесь хорошо! – невольно вырвалось у меня.

– Да, хорошее место, – согласился дед, который все это время внимательно за мной наблюдал. – Рябинки его стерегут, воду кажут.

– Бабушка рассказывала, что есть люди, которые ивовой рогулькой воду ищут, – сказал я.

– Ивушка всегда к воде тянется, – кивнул Федор Иванович. – Но она любую воду показывает, а рябинка – только чистую или святую, смотря когда ветвь взята. Рябина вообще святое дерево, его всякая нечисть чурается.

– Бабушка говорит, что ты всякой нечисти развел, ступить некуда!

– Это она шутит! – засмеялся дед. – Ты, внучек, с моим Серым уже познакомился, разве он похож на черта?

– Не похож, – сознался я.

– Вот и я говорю, не похож. Лесовик – он существо чистое.

– Так Серый – лесовик?

– А кто же еще? Разве бабушка тебе не рассказывала?

– Нет, про Серого не рассказывала, она про лесного духа говорила.

– Так Серый и есть лесной дух, и не он один. Много их у меня.

Я задумался.

– Деда Федя, а нечисть, она какая?

Старик развеселился еще больше:

– Ну, уж не такая, как Серый! Да и нет у меня здесь ее. А коли доведется – покажу.

Молитва друида