Тайны русского народа. В поисках истоков Руси

Итак, Чур семантически тождественен Гермесу. Все это позволило выявить герметические мотивы в образе русского песенно-былинного молодца Чурилы Пленковича. Естественно, Чурила — не прямая калька Бога Гермеса, а всего лишь воспроизведение некоторых его наиболее характерных черт — как они сохранились в памяти народа и трансформировались в беспамятстве поколений (то есть с неизбежным искажением при устной передаче от старших к младшим). В чем же проявляется герметическая сущность русского былинного героя? Во-первых, в сохранившихся представлениях о Гермесе (Яром Месяце) как летающем Боге. В разных вариантах былины о Чуриле можно встретить такие характеристики:

Под ним травка-муравка не топчется,
Лазоревый цветочек не ломится…
Под пяты пяты воробей пролетел…

Эти и другие характеристики наводят на мысль, что Чурила не ходит по земле, а летает невысоко над ней. Во-вторых, герметические черты Чурилы проявляются в ярко выраженной сексуальности данного образа (по аналогии с Богом Возбужденного Фаллоса — Гермесом и русским Ярилой). Не могут отвести от Чурилы глаз ни молодые женщины, ни старухи. Девушки аж мочатся под себя от вожделения (при этом в оригинале употребляется крепкое нецензурное выражение). Не устояла перед сексуальными чарами Чурилы и сама княгиня Апраксия. Прохождение Чурилы и его окружения перед восхищенной толпой вообще весьма похоже на традиционное народное Ярилино шествие. В-третьих, в былинах обнаруживаются черты Гермеса как Лунного Бога. Терем Чурилы описывается следующим образам:

Да все в терему-де по-небесному,
Да вся небесная луна-де принаведена была…

В одном из вариантов именно былины о Чуриле полностью воспроизводится знаменитый фрагмент «чуда в тереме», процитированный выше. В-четвертых, постоянно подчеркивается, что Чурила носит золотой колпак, похожий на головной убор Гермеса; к тому же перед ним еще и несут подсолнечник (это уже намек на ярильные особенности). Есть немало и других штрихов.

Почему же не называется само имя Гермеса? Потому, что в древнерусском миропредставлении оно претерпело определенные изменения, в том числе и языковые. Кроме того, подлинное имя эзотерического существа, тем более Бога, по правилам магической и шаманской практики, не обязательно должно было произноситься вслух: оно табуировалось, замещалось другим вербальным эквивалентом. Впрочем, имя Гермеса все же всплывает в былине о Чуриле, но несколько неожиданным образом: старика-соперника Чурилы, у которого тот соблазнил молодую жену, в разных текстах зовут по-разному — чаще всего Бермята или Пермята, но в ряде случаев — Ерма. Ерма (или Ермий) — это русифицированное имя Гермеса. Отсюда и имя (точнее, прозвище) завоевателя Сибири Ермака (символично и знаменательно, что имя всемирного покровителя путешественников досталось русскому землепроходцу).

Но почему же имя Гермеса расщепилось на два прямо противоположных образа? Таковы перипетии устного народного творчества: память о доисторических временах доходит в искаженном, подчас неузнаваемом виде. Былое представление о древнем герое может и раздвоиться (это случается не так уж и редко и даже получило специальное наименование — дупликация), и, как эхо в горах, многократно повториться с разных сторон. Кроме того, учитывая, что у большинства древних Богов (особенно у эллинских и египетских) бывало до нескольких десятков прозваний (напомним, что только Гермес-Тот имел 170 разных имен), вполне уместно предположить, что сказанное распространялось и на верования протославян — прапредков русских. В этом смысле Чур мог бы быть истолкован как Деревянный (Древесный, Лесной) Гермес, точно так же, как Яр-Мес[яц] выступает Гермесом Лунным, а Her[mes] — Гермесом Фаллическим.