Тайны русского слова

Как же скорбел об этой моде на французский язык А.С. Шишков, обращаясь к современникам: «Посмотрите: маленький сын ваш, чтоб лучше и скорее научиться, иначе не говорит, как со всеми и везде по-французски: с учителем, с вами, с матушкою, с братцем, с сестрицею, с мадамою, с гостями, дома, на улице, в карете, за столом, во время играния, учения и ложась спать. Не знаю, на каком языке молится он Богу, может быть, ни на каком».

К счастью, именно народ не растерял здорового национального чувства, а потому, в отличие от многих своих господ, не испытывал благоговения к «французишкам» как носителям некоей образцовой культуры. С присущим им здоровым природным юмором крестьяне заклеймили агрессоров беспощадным словом шаромыга. Именно так услышало русское ухо жалобное шер ами тех, кто, позорно отступая теперь на запад, клянчил по ограбленным им же еще недавно деревням хлебушко. Потому и надменное шевалье с тех славных лет и по сей день припечатано языком нашим хлестким словечком шваль. Между тем зараза низкопоклонства перед французским языком была широко распространена не только в российской элите тех времен, но и в аристократической среде окраинных пределов империи. Невероятно, но первым прозаическим художественным произведением в азербайджанской литературе, ведущей свой отсчет из глубины веков, была новелла, написанная Куткашенским на французском языке и лишь позже переведенная на национальный язык. Случилось это потому, что ее автор в совершенстве владел этим европейским языком, а вот родным — не очень.

Пророчество министра Порталиса

В уже упомянутом выше «Славянорусском корнеслове» А.С. Шишкова есть место, поражающее не только своей острой злободневностью, но и мрачным пророчеством: «Прочитайте, — советует автор, — переведенную с французского книгу "Тайная История нового французского двора": там описывается, как министры их, обедая у принца своего Людвига, рассуждали о способах искоренить Англию. Всеобщее употребление французского языка, говорил один из них, Порталис, служит первым основанием всех связей, которые Франция имеет в Европе. Сделайте, чтобы в Англии также говорили по-французски, как в других краях. Старайтесь истребить в государстве язык народный, а потом уже и сам народ. Пусть молодые англичане тотчас посланы будут во Францию и обучены одному французскому языку; чтоб они не говорили иначе как по-французски дома и в обществе, в семействе и в гостях; чтоб все указы, донесения, решения и договоры писаны были на французском языке — и тогда Англия будет нашею рабою».

Что ж, комментарии, как говорится, излишни. Призыв же Козьмы Пруткова: «Зри в корень!» — и ныне актуален как никогда.

Святой град Москва

Не сегодня и не вчера стали называть Москву святою. Согласитесь, наверняка странным показался бы человек, который всего сотню лет назад (а что для истории — век?!) попробовал бы в этом попросту усомниться. Так в чем же ее святость заключена ныне? Можно ли и сегодня это трепетное слово применить к городу, взятому в тесное враждебное кольцо ночных клубов и казино, баров и интим-салонов?

Мне думается, что не только в видимых всякому взору атрибутах заключена она. Ведь именно здесь, на кремлевском холме, в Покровском соборе нетленно почивают святые мощи наших митрополитов и патриархов, насельников Небесного Града, непрестанно молящих Господа о первопрестольном граде земном. Рискуя навлечь чье-то негодование, рискну утверждать, что и сегодня, и эту нашу нынешнюю Москву можно и нужно называть и почитать святой.