Тайны русской дипломатии

Поразительно, но никто из самых уважаемых людей России, ни Толстой, ни Гоголь, ни Белинский, нигде ни словом не обмолвились о личности автора так понравившейся им книги. А ведь он — иуда, он — предатель, мразь и христопродавец. Таким не то что руки не подают, таких без лишних слов отправляют на дыбу. А может быть, они видели в Котошихине диссидента, борца за права человека, противника ненавистного царского режима?..

Неудивительно, что в 1667-м, когда книга вышла в Швеции, вся читающая публика оценила ее по достоинству, а король в очередной раз повысил Котошихину жалованье. Григорий в долгу не остался и тут же обратился с письмом к «Всемощнейшему и Высокорожденному государю Карлусу», в котором клятвенно заверял короля, что будет служить ему «до смерти без измены, а ежели что не так, то достоин смертной казни безо всякой пощады».

Эх, Гришка, Гришка, не искушать бы тебе судьбу и не произносить нехорошее слово всуе! И месяца не прошло, как курносая пришла по его душу, и, как ни странно, была она не русского, а шведского происхождения. Пить надо было меньше, гладишь, баба с косой и прошла бы мимо, а тут… Короче говоря, все произошло по пьяни.

Не имея своего дома, Котошихин квартировал у Даниила Анастазиуса, чиновника того же архива, в котором служил и сам. Ладно бы только квартировал, отлучаясь с работы раньше Даниила, он миловался с его женой Марией. Некоторое время спустя Анастазиус прознал об этом и во время совместной попойки поднял скандал, обзывая жильца самыми непотребными и, что самое неприятное, русскими словами. Этого Григорий не мог снести и схватился за кинжал! На шум прибежала Мария и, увидев обливавшегося кровью мужа, кинулась в полицию. Котошихина тут же скрутили и бросили в каземат. В сентябре 1667-го состоялся суд. Приговор был неотвратимо суров:

«Поелику русский подьячий Иван Александр Селецкий, называющий себя также Григорием Карповичем Котошихиным, сознался в том, что он 25 августа в пьяном виде заколол несколькими ударами кинжала своего хозяина Даниила Анастазиуса, вследствие чего Анастазиус спустя две недели умер, суд не может его пощадить и на основании божеских и шведских законов присуждает его к смерти. Вместе с тем суд передает это свое решение на усмотрение высшего королевского придворного суда».

У Котошихина появилась надежда на спасение — ведь он оказал столько неоценимых услуг шведской короне, но Карлу XI, видимо, надоело возиться с русским перебежчиком, и королевский суд приговор утвердил. Но, судя по всему, где-то на небесах судьба Григория еще не была решена окончательно. Неожиданно в дело вмешался русский посол в Стокгольме Иван Леонтьев, который требовал выдачи изменника русского престола. Шведы задумались… С одной стороны, не хотелось ссориться с русскими, с другой — какая разница, где казнят Котошихина, в Москве или Стокгольме. Но был закон, и он требовал, чтобы преступника казнили там, где тот совершил последнее преступление. Сошлись на том, что Леонтьеву предоставили право присутствовать при казни, дабы тот удостоверился в том, что приговор приведен в исполнение.

Так и поступили… 8 ноября Котошихина привезли на лобное место, расположенное за заставой южного стокгольмского предместья, и при большом стечении народа передали в руки палача. Тот был мастером своего дела — и голову отрубил одним точным ударом. Так закончил свою жизнь первый иуда, первый предатель среди русских дипломатов. А его останки еще долго напоминали о том, что предательство — одно из самых страшных и самых мерзких преступлений.

Вот что повествуют об этом старинные хроники: «Тотчас после казни тело Котошихина было отвезено в Упсалу, где оно было анатомировано профессором, высокоученым магистром Олафом Рудбеком. Кости Селецкого-Котошихина хранятся там и до сих пор, как монумент, нанизанные на медные и стальные проволоки».

Вот так-то! Был дипломатом, особо доверенным чиновником Посольского приказа, вел переговоры с канцлерами и королями — и вдруг скелет, нанизанное на проволоки учебное пособие для изучения анатомии студентами Упсальского университета. Что ж, для иуды это хоть и несколько необычный, но вполне достойный конец. Библейский Иуда, как известно, удавился — и это никого ничему не научило. Как станет ясно из дальнейшего повествования, скелет Котошихина тоже никого ничему не научил — предательства среди дипломатов не прекратились…

ФРАНЦУЗСКИЙ АГЕНТ РУССКОГО ЦАРЯ