Тайны русской дипломатии

Валленберг, как известно, был гражданином Швеции, которая не принимала участия в вооруженном конфликте. Не был он также ни добровольцем, решившим надеть военную форму, ни партизаном, ни журналистом. Валленберг был гражданином нейтрального государства, к тому же имеющим дипломатический иммунитет, поэтому его ни задерживать, ни тем более арестовывать представители советского командования не имели права, как не имели права называть его военнопленным. Впрочем, один плюс эта юридическая нелепица давала: Раулю определили офицерский паек, а это в условиях внутренней тюрьмы немало, значит, он не голодал и питался более или менее нормально.

Тем временем следователи не сидели без дела и даже в условиях боевых действий собирали компромат на бедного Рауля. Я уже упоминал о документе, составленном 19 февраля 1945 года, который мог послужить основанием для ареста не только Валленберга, но и всей Шведской миссии. Правда, должен отметить, что это основание или, скорее, причина была эмоциональной, но никак не юридической.

Называется этот документ «Спецсообщение» и подписан заместителем начальника Смерш 2-го Украинского фронта Мухортовым. Вот его подлинный текст:

«Взяв под свою защиту и покровительство значительное количество лиц из гражданского населения, не имеющего к Швеции никакого отношения, шведское посольство выдавало им на руки различного рода документы, а именно паспорта, удостоверения и так называемые охранные листы. Среди этой категории имеются скрывающиеся от Советских органов видные участники фашистских формирований в Венгрии, некоторые сотрудники разведывательных и контрразведывательных органов противника.

Изложенное выше подтверждается материалами следственной обработки задержанных лиц. Например, зав. секцией Шведского посольства Генрих Томпсон на допросе 20 января 1945 года показал:

— Шведское посольство и шведский Красный Крест в Будапеште давали шведское подданство только тем, кто платил от 2000 до 20 000 пенго. Были случаи, когда подданство получали и за 200 000 пенго. Таким образом получили шведское подданство богачи — евреи Хорин, Вайс, Конфельц и другие.

Всего в период июня — октября 1944 года выдано минимум 20 тысяч различного рода паспортов. Защитные паспорта Шведского Красного Креста, по словам его начальника профессора Лангле, выдавались по принципу: “Всем притесненным при всяком режиме. При фашистах будем давать евреям, а с приближением русских — христианам, даже если это фашисты, только не очень опасные”.

Враждебное отношение руководства шведского посольства к Советскому Союзу проявилось в феврале 1944 года, когда наш источник обратился к посланнику Даниэльсону с просьбой достать ему разрешение для оказания помощи советским военнопленным медикаментами, продуктами и одеждой.

Вот что заявил Даниэльсон:

— Все это ни к чему. Советская власть расстреливает своих военнопленных, возвратившихся из плена, поэтому все усилия в этом направлении будут тщетными.

А военный атташе Швеции подполковник Вестер после посещения лагеря советских военнопленных заявил:

— Был в лагере у этих свиней. Что это за звери! Второй раз меня на это поймаешь.

Вся помощь шведского посольства русским военнопленным выразилась в пожертвовании 10 рубашек и 20 коробок сардин».

Нетрудно догадаться, какие чувства вызвало это «Спецсообщение» у людей, в руках которых был хотя бы один швед. Как раз в эти дни один такой швед находился на Лубянке — и с ним начали работать.

Как вы, наверное, помните, еще в Будапеште Валленберг просил сообщить в Стокгольм, что находится на территории, занятой Красной армией, но его телеграмму было велено никуда не передавать. Но все же в Стокгольме стало известно, что Рауль уже несколько дней находится под опекой советских военных чинов: об этом сообщили добравшиеся до Стокгольма члены Шведской миссии.

Подтвердила это и Александра Коллонтай, которая в те годы была послом Советского Союза в Швеции. Еще в феврале 1945-го она заверила встревоженную мать Рауля в том, что ее сын находится в СССР, что он в полной безопасности и чувствует себя хорошо.

На радостях она поделилась этой новостью с журналистами. Но те, вместо того чтобы разделить чувства матери, подняли страшный вой. «Если Рауль в Советском Союзе, то где именно — в Москве или на Колыме? — вопрошали они. — И почему о Валленберге ничего не знают в шведском посольстве? Почему шведского дипломата не возвращают домой? А может быть, его уже нет в живых и возвращать просто-напросто некого?»

Такого рода вопросы задавали абсолютно все газеты, но ответа они получить не могли, так как находившиеся в Москве шведские дипломаты о Рауле ничего не знали, а московские бонзы эти газеты не читали.

Но 30 апреля 1945 года шведский посланник в Москве Седерблюм все же пробился к заведующему 3-м Европейским отделом Наркомата иностранных дел Абрамову. По правилам тех лет чиновники такого ранга должны были вести дневники, в которые самым тщательным образом заносили суть бесед со всякого рода иностранцами. Вот что записал Абрамов в своем дневнике: