Тайны русской души. Дневник гимназистки

Вчера у меня был еще собеседник – Толя Мальвинский. Обыкновенное пароходное знакомство. Сначала он показался мне шалопаем, а потом оказалось, что это – серьезный и вполне корректный молодой человек, только что кончивший гимназист – и медалист при этом. Любит свою Кукарку до восхищения – и нахваливает мне свои дачи. Звал меня к себе на дачу и при прощании заметил, что там я, наверно, очень быстро бы поправилась, так как они (дачи) все – в сосновом лесу…

В Кукарке он и сошел…

Есть здесь (на пароходе) один, как говорят, учитель – музыкант и художник. Мне хотелось бы с ним познакомиться, чтобы сунуть нос в его рисунки. Не удалось!..

Красот природы не описываю. Я только наслаждаюсь ими и вспоминаю прощальные слова Гриши (Куклина):

– Счастливая: это такая красота – все виды!..

19 сентября

– Посмотри-ка, Маруся, у меня в самом деле стоит «пятерка» по геометрии? – крикнула я со своего места, видя, что Маруся Бровкина82, подлетев к кафедре, заглянула в классный журнал.

– Господа, а Анна Васильевна (Смирнова) выставила в журнале (оценки) за «письменный» (контрольную работу)! – и еще трое (одноклассниц) в одну секунду очутились там же. Бедный журнал порядком-таки пострадал от четырех пар рук в эти мгновения…

Но не успели – и они, и я – удовлетворить свое любопытство, как уже великолепный «дядя Федя» появился на пороге класса. С обычным полупоклоном вошел он в класс и, медленно пройдя к кафедре, сел в кресло и обвел его (класс) спокойно-серьезным взглядом.

Урок начался…

21 сентября

Воспоминание:

В роскошный день, в лесах родного края,
С букетом трав и с Вами я иду.
Здесь дышит вольно грудь моя больная,
И аромат лесной я жадно пью.

Мне шепчет лес таинственную сказку

Про ширь, свободу и любовь мою…
Под ветерка порывистые ласки
Я вижу сон волшебный наяву…83

22 сентября

Тембр ее голоса, интонации – красивы, но, в общем, она мне не нравится. Рассказывать не умеет, спрашивает скучно – и почти одно и то же каждую (ученицу). Явление для меня непривычное… Манеры у этой особы ужасные: разляжется с локтями на кафедру и думает, что хорошо!.. Это – Перцева84. Хоть бы поскорей убиралась… (За словесностью.)

29 сентября

Совершенно не могу примирить добрые отношения Цесаревны Елизаветы к крестьянам и презрительный взгляд на них Императрицы Елизаветы Петровны. Спросить бы «Фединьку», чем это объясняется?..

(За историею.)

10 октября

– Нина, без меня ничего не читали?

– Нет, а что?

– Да ничего. Я только думала, что читали… У тебя в дневнике все уроки записаны? Если да – дай списать!..

– Уроки не записаны. Да и дневника-то нет, он еще «гостит» у Александры Николаевны…85 – Нина, рано ли вы соберетесь у меня?

– Когда?

– Да сегодня…

– Спроси Шурынду86 и Марусю (Бровкину). После урока я тебе скажу относительно того, могу ли прийти я…

– Какая сегодня будет история? Никак не могу сообразить…

– Русская. Задано до Екатерины II. (Из «бумажного» разговора двух Нин за уроком.)

– Шурындушка! Цветы-то на (гимназический) вечер можно?

– Какие? Живые – можно, и то – мелкие, а крупные и большие бутоньерки87 – запрещено…

– А как-то говорили, что живые-то и нельзя… Ты откуда это знаешь?

– А тебе для чего – бумажные? Я сколько раз ходила с живыми левкоями в волосах – и в театре, и на концерте – и ничего, не попало!

– Это летом?

– Да…

– Ну вот – видишь!.. А теперь – не лето… (Тоже – из «бумажных» сношений.)

27 октября

Мое первое впечатление такое: очень нервная, красноречивая, вежливая и внимательная. Она напряженно вслушивается в бессвязный часто рассказ. У нее – хороший голос и некрасивая наружность… C‘est note novella maitresse d’histoire88 Екатерина Ивановна Сиднева89. Во время урока она часто ходит по классу. Это гораздо лучше, чем неподвижное сидение на кафедре – в виде изваяния, каким является у нас «Христофора Колумбовна»90. Затем – она великолепно рассказывает, и это – тоже громадное преимущество перед Китовской, не обладающей даром слова. Вообще – я очень довольна этой «заместительницей дяди Феди»…

Глава 4 1913 год

Вторник, 9 апреля

Вот уж скоро две недели, как я дома, а не вижу, как идет время. Насколько тихо тянулось оно в больнице – настолько быстро проходит здесь… Но за это время я ничего не успела сделать, а до Пасхи осталось всего четыре дня. Надо сшить Лене (Юдиной?) платье и кончить рисовать «гимназистку»: на портфель – для губернаторши…

Себе, вероятно, ничего не успею сшить – хотя и надо бы…

Катя шьет себе голубое платье…

Не знаю, право, в чем проходят дни. Должно быть – в прогулках, которыми я вознаграждаю себя за шестинедельное сиденье в «мертвом доме» (скарлатинный барак уездной земской больницы). Боюсь, не злоупотребляю ли я ими: что-то болит очень голова…