Тайны русской души. Дневник гимназистки

Лида сказала как-то, что он (Горин) нас путает с Зиной (сестрой). Неправда! После встречи у калитки нас познакомили, и потом – по дороге на вокзал – он раскланялся мне, а Зине – и не подумал… А вчера рассказывал, что хотелось ему увидать меня на вокзале, заметил, что долго я не была у Лиды. Последовало объяснение, что болезнь тому причиной. Пригласил заходить:

– И пойдем гулять… Вы, Лидия Федоровна, я… А то у вас там такая духота…

Об этом говорилось по дороге – за нотами, к Пете Вылегжанину – после рассказа моего о распределении дежурств. И ведь я ни одного слова не сказала о том, что мне нужна компания для прогулок. Знаю: стоит захотеть – найдешь…

А вот досадно мне, что Зинка (сестра) потом прямо говорила, что ей гулять не с кем, и он (Горин) не придумал сказать ей так…

Взошло солнце над холодными крышами строений, и свет – свежий и юный – золотым потоком затопляет воздух. Темные барашки облаков разбежались по небу. И вспоминается Тагор – в его «Творчестве жизни»360. Там есть удивительные слова о многовековом старце – Дне, вечно юном и прекрасном, рождающемся каждое утро…

Ну, это были уклонения в сторону. А главное – вчера было хорошо и просто. И «ископаемое» не отравляло ничьего существования, попробовало только, а потом Алеше (Деньшину) доставило, по-видимому, большое удовлетворение. Кажется, они нашли друг друга. Но как случилось, что Александр Николаевич (Гангесов) притянул Алешу (Деньшина), эту удивительную душу, живущую в созданном им самим мире – чуждом нашему миру «борьбы и наживы» (хоть это резко немножко), такую мягкую, кроткую?! Как это случилось – не пойму!.. Общность духовного интереса, полное совпадение владеющих обоими дум?.. Ах, да неужели же он (Деньшин) не видит, не чувствует этой жесткой резкости Александра Николаевича (Гангесова), его грубого отношения к людям?.. Или я до такой степени ошибаюсь?..

Но вот – я всё вчера сделала, переломила себя, поговорила с «ископаемым» (Гангесовым) даже, послушала его разговор с Алешей (Деньшиным). И потом – на прогулке по поводу провожания, – несмотря на всё желание, не отравила ничего своим возмущением. Всё сделала для Лиды (Лазаренко). И знаю, что она мной «очень довольна». За последнее время это – такая редкость…

А вот в награду мне что будет за это? Поцелуют ли меня «крепко и нежно» – или проделают это мысленно?..

Четыре (часа) пробило! Встаю…

Вечер – солнечный и смеющийся. А день был тревожный – по светлым далям неба беспокойно бродили радостные облака и хмурые грозовые тучи. Прошумел ливень – с грохочущим смехом молний. И вздохнули деревья – ароматом свежих листьев. А черемухи усмехнулись – белым душистым дождем…

На пути с дежурства, особенно когда я шла от Л. П. (Картиковской), хотелось зайти мне к Лидочке (Лазаренко). Загорелось, что называется. И… встреча с тетей помешала. Потом это желанье сразу погасло. И когда после обеда я все-таки пошла к ней (Лиде), я знала заранее – напрасно. Но в глубине души таилось желанье проверить. И в самом деле – дома не застала. Они «все» уехали в Макарье.

– Рано ли?

– Да после двух (часов)…

А в два (часа дня) мне уже не хотелось пойти к Лидочке. Есть что-то необъяснимое, какая-то связь с мыслями и действиями тех, кого любишь и о ком думаешь в данную минуту. Иногда со мной это бывает поразительно отчетливо. Даже на расстоянии Петрограда и Москвы. И еще поразительнее, когда знаешь наверное уже с утра, что придут люди, присутствие которых волнует, возбуждает, часто злит… Так было лет семь тому назад, когда без всяких предупреждений я знала с утра, что придут Зинаида Александровна (Куклина) с Гришей. Ее я определенно и положительно не любила – злилась и дерзила ей, его…

В тот год он (Гриша) относился ко мне внимательно. Для меня это было ново и занятно…

Ну, моя запись сегодня – вся из отвлечений, а теперь снова обрывается – в баню иду…

2 июня, суббота

Продолжаю. В последовательном рассказе.

За мной посол – Володя. Предчувствовала это, потому что, заспавшись, после обеда начала собираться – и запоздала на полчаса. Меня встречают укоризненно и в расчет не берут моего сна днем – как следствия бессонной телеграфной ночи. Оправдаться я не умею…

Пока раздеваюсь, Лидочка (Лазаренко) стучит в дверь Алексея Яковлевича (Горина): оказывается – приехал. Выходит, мило здоровается. У Лиды – уже и «ископаемое» (Гангесов), и Мельников (с ним Лида заходила к нам, пока я спала), и Зина (сестра). Она (Зина) очень хороша в голубом. Лида – тоже: на ней – голубая кофточка…

Мельников поет – в ожидании остальных – «Новгород»361. Это – хорошая вещь…

Приходят остальные. Петя Вылегжанин – это прелесть. У него удивительная доброта написана на лице – и светится в светлых и чистых голубых глазах. И он – большой лирик в пении.

Зато Мельникову надо петь эпические вещи. Они у него гораздо лучше выходят.

Опять оторвали. Ну и не буду кончать (запись)…

5 июня, вторник