Тайны 'Семи грехов'

Увидя нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу пожилого человека с профессорской бородкой и очках в золотистой оправе. Кондратов невольно почувствовал неприязнь: "Вот такие холеные типы готовы за большие деньги освободить от наказания самого гнусного преступника. Посмотрим, с чем он пожаловал, а то быстро вылетит у меня из кабинета."

Сопровождая адвоката по длинному коридору вдоль расположенных с обоих сторон дверей, Кондратов со злорадством наблюдал, как мрачнеет лицо юриста, подавленного суровой обстановкой знаменитого учреждения.

Заведя гостя в кабинет, Кондратов небрежно пригласил сесть на специально выставленный на середину комнаты стул. Некоторое время пристально разглядывал адвоката, следуя неписаному правилу: "В кабинетах МУРа даже свидетели должны чувствовать себя виновными".

Как хороший актер, выдержав долгую паузу с иронией поинтересовался: Ну, так чем мы обязаны вашему визиту?

Крохин поставил на колени светло-коричневый "дипломат" и, нервно барабаня пальцами по ручке, начал быстро говорить, словно боясь, что его прервут: Если позволите, то начну издалека. Я из семьи потомственных юристов: мой дед ещё при царе-батюшке был присяжным поверенным. После революции сохранил старые связи. Естественно с теми, кто не успел сбежать за рубеж. Одним из таких клиентов был Флеров. От деда юридическая практика перешла к отцу. В 1937 голу, ожидая ареста из-за своего дворянского происхождения Флеров составил завещание и передал моему отцу. Документ хранился в нашей семье долгие годы. После смерти Флерова отец показал мне пожелтевший от времени запечатанный сургучом конверт и пояснил: "Это завещание Флерова. Он знал тебя с детства. Ты сидел у него на коленях. Теперь его нет. Но вскрыть конверт мы не можем. Флеров поставил обязательное условие: завещание должно быть вскрыто лишь после смерти его жены Раисы Федоровны. Я кладу этот конверт в секретер. Если милейшая Раиса Федоровна переживет меня, то этот конверт вскроешь ты. Но только прошу: выполни неукоснительно волю моего покойного отца - твоего деда. Он очень дорожил репутацией честного юриста. Для него профессиональный долг не был пустым словом.

Крохин замолчал и, подрагивающими от волнения пальцами достал сигарету. Глубоко затянувшись, с явным наслаждением выпустил струйку дыма и затем продолжил: Сложилось так, что Раиса Федоровна намного пережила моего отца. И конверт вчера вечером пришлось вскрывать мне.

- Как вы узнали о смерти Флеровой?

- Не смотрите на меня с таким подозрением! Мне позвонила соседка Флеровой, которой Раиса Федоровна оставила мой телефон на случай своей кончины. Можете проверить.

- Не обижайтесь. Работа у нас такая всех подозревать - никого не пропускать.

- То, что вы сказали имеет свой диагноз: "Профессионная деформация".

- Знаю, читал. Ближе к делу, что было в завещании?

- Журналисты бы это назвали сенсацией. Дед Флерова после революции 1905 года, тонко уловив политическую нестабильность, решил спасти фамильные драгоценности. Он ухитрился спрятать три крупных бриллианта в картине "Семь грехов смертных".

- В раме?

- Нет. В короне "Гордыни" первый, третий и пятый камень не дешевые подделки из цветного стекла как остальные , а покрытые краской драгоценные камни.

- Вот это новость! Получается, тот, кто старушку пришил - не зря старался!

- Вот только он об этом, пожалуй, и сам не знает. О тайне кроме умершего четверть века назад Флерова никто не знал. Даже Раиса Федоровна ни о чем не догадывалась.

- Откуда это известно?

- Из завещания. Не хотел Андрей Петрович её в соблазн вводить, искренне считая, что дорогостостоящие камни способны принести беду. Он так прямо и указал в завещании. Можете сами убедиться. Я принес этот документ для приобщения к уголовному делу.

- Вы очень предусмотрительны. Подождите, я ознакомлюсь с завещанием. Может быть у меня возникнут ещё вопросы.

Прочитав и аккуратно вложив завещание обратно в конверт, Кондратов задумался: "Этот документ хранил тайну более шести десятков лет. Адвокат прав: убийца Флеровой не мог знать об этих камушках. Схватив картину наугад, он стал обладателем целого состояния, которое вряд ли принесет ему пользу. Надо будет пошуровать среди спекулянтов живописью, в надежде, что эта антикварная вещица где-нибудь всплывет".

Крохин по своему истолковал молчание сыщика: