«Только что вернулся из Армии, с которой совершил фантастический тысячеверстный поход. Я жив и даже не ранен — это невероятная удача, потому что от ядра корниловской армии почти ничего не осталось…
Не осталось и одной десятой тех, с кем я вышел из Ростова…
Живу сейчас на положении «героя» у очень милых местных буржуев. Положение мое очень неопределенно, — пока я прикомандирован к чрезвычайной миссии при Донском правительстве. М.б. (может быть. —
Авт.), придется возвращаться в Армию, которая находится отсюда верстах в семидесяти. Об этом не могу думать без ужаса, ибо нахожусь в растерзанном состоянии.Нам пришлось около семисот верст пройти пешком по такой грязи, о какой не имел до сего времени понятия. Переходы приходилось делать громадные — до 65 верст в сутки. И все это я делал, и как делал! Спать приходилось по 3–4 часа, — не раздевались мы три месяца — шли в большевистском кольце — под постоянным артиллерийским обстрелом. За это время было 46 больших боев. У нас израсходовались патроны и снаряды — приходилось и их брать с бою у большевиков…
Наше положение сейчас трудное — что делать? Куда идти? Неужели все жертвы принесены даром?…»
* * *
В третьей части романа «Хождение по мукам» — «Хмурое утро» Алексей Толстой попытался воссоздать атмосферу тех дней такими словами: