Тайны серебряного века

«— У нас эксперт из России — фрау Чехова, — сказал Геббельс. — Не думаете ли вы, что эта война будет окончена еще до зимы и Рождество мы отметим в Москве?

— Нет, — ответила я спокойно. Геббельс холодно:

— А почему нет?

— Наполеон убедился в том, каковы русские пространства.

— Между французами и нами огромная разница, — снисходительно улыбнулся Геббельс. — Мы пришли в Россию как освободители. Клика большевиков будет свергнута новой революцией!

— Новая революция не состоится, герр министр, перед пропастью русские будут солидарны, как никогда!

Геббельс чуть наклонился вперед и холодно бросил:

— Интересно, мадам, значит, вы не доверяете немецкому военному могуществу? Вы предсказываете русскую победу…

— Я ничего не предсказываю, герр министр. Просто вы задали мне вопрос, будут ли наши солдаты к Рождеству в Москве, и я сказала мое мнение. Оно может быть и верным, и ошибочным.

Геббельс долго смотрел на меня подозрительно. Установилось продолжительное молчание…»

Потом этих встреч было много. Нет, скорее, очень много…

Она часто не только видит Гитлера, но и беседует с ним. Он ее обоготворил, что вызывает ревность и зависть у окружающих.

Когда фюрер на глазах у нескольких сотен присутствовавших на одном из банкетов нежно поцеловал ей руку и удалился с нею в соседнюю комнату, это среди нацистской элиты вызвало ошеломление, но пересудов не было — окружение боялось фюрера.

Фильмы с ее участием ждали на передовой, но она постоянно отклоняла предложения выехать с концертом на фронтовые позиции. Она как бы говорила своим поведением, что далека от политики. Ее увлекают сентиментальные, лирические персонажи, и она играет их правдиво и с желанием, гастролируя по европейским столицам.

Не обошли Ольгу и «прелести» войны в городах — воздушные бомбежки с разрушенными домом и театральными зданиями. Редкий спектакль она с коллегами доигрывает до конца. Сигналы воздушной тревоги заставляют артистов укрываться в бетонных бомбоубежищах и в подвалах с декорациями и костюмами. Все это она опишет в своих мемуарных записках и воспоминаниях.

* * *

Конец войны застает Ольгу Чехову с дочкой Адой и внучкой Верой в ее доме в Кладове. Во время бомбежек семья прячется в автономном бетонном подвале.

«Наш собственный маленький бункер, — напишет она, — тридцать шесть ступенек под землю, постоянно переполнен друзьями — соседями… которые жмутся к нам, потому что мы говорим по-русски. Электричество уже давно не подается, водопровод разрушен. На соседнем участке есть колодец, у которого мы по ночам часами выстаиваем за водой. Днем из-за воздушных налетов авиации это очень опасно. Кроме того, через наши дома по кладовскому аэродрому с ревом бьют «сталинские оргáны» («катюши». — Авт.). Там кучка безумцев не желает сдаваться русским…»

Ольга ждет визита советских солдат…

Она в библиотеке у задней стены выставляет на самое видное место свою коллекцию русских икон. По ее разумению, они должны понять, что здесь живут православные русские. Долго ждать не приходится — в дом врываются наши воины, «грязные, закопченные и изголодавшиеся, как все солдаты в эти последние дни войны».

По воспоминаниям артистки: