Тайны сибирских алмазов

– Ну, пошумели и хватит. Теперь, поспим…

– Нет, – сказал Иван.

Он оделся уже и стоял, шурша папиросами, прикуривая, кутаясь в дым.

– Нет, – сказал он хмуро, – какой тут сон? Да и ночь почти уже кончилась… Давайте-ка, крошки мои, одевайтесь – и чешите домой.

– Но на дворе ведь еще темно, – капризно протянула младшая, – и кругом болота. Я боюсь.

– Ничего, – ответил Иван, – не бойся! Я вас провожу. Все будет в порядке.

И потом, шагнув к Николаю, он спросил негромко:

– Послушай, ты это всерьез говорил – насчет девочек?

– Что говорил? – поднимаясь и отряхиваясь, спросил Николай. – О чем?

– Ну, о том, что их, якобы, надо кончать… Ведь это что же ты хочешь, – резать?

– Да чепуха! – раздраженно махнул рукой Николай, – мало ли что можно сбрехнуть со зла! Но вообще-то, боюсь, дела наши – скверные… И не знаю, чем все кончится. Ох, не знаю!

* * *

Наконец Иван ушел – в сопровождении девочек. Оставшись один, Заячья Губа постоял, посвистал задумчиво. И, подняв перевернутую скамейку, уселся на нее, кряхтя.

Только сейчас он понял, как он устал. Ведь за всю эту ночь он даже глаз не сомкнул…

Затем он поворотился к столу и внимательно осмотрел теснившиеся там бутылки. Нашел одну – еще не вовсе опустошенную. Потряс ее, проверяя содержимое. И, запрокинув голову, вытянул из горлышка остаток самогонки.

Крепкая, обжигающая эта влага как бы встряхнула его, вернула ему на время былую бодрость.

– Черт, как все плохо получилось, – подумал он, – и этот бордель, и драка… Что же теперь делать? Конечно, девчонок придется на всякий случай ликвидировать… Чуть погодя, не сразу, но все равно – придется! Слишком уж много они тут увидели и услышали… И еще неизвестно, о чем ребята трепались перед ними до моего прихода. Особенно – Серега. Тот-то способен по пьянке черт знает что наболтать…

– И да, кстати. – Николай беспокойно шевельнулся, нахмурился. – Где же он сейчас? Что с ним? Почему он не возвращается?

С тех пор, как Сергей сбежал, прошло уже что-то около часу. И его отсутствие все сильнее и сильнее начинало беспокоить Заячью Губу.

– Куда он, этот чертов псих, подевался? – тревожно размышлял Николай. – Сидит, наверное, где-нибудь поблизости, характер показывает! Или, может, давно уже свалился и спит? Он же, все-таки, был сильно поддавши…

Минуло еще полчаса. Беглец все не возвращался. И тогда Николай Заячья Губа решил сам пойти в тайгу – на его поиски.

* * *

В тайге царил рассветный полумрак. Полоска зари разрослась, расширилась. И небо над верхушками деревьев уже начало бледнеть… Однако внизу еще гнездилась тьма. Снега покрывали лиловые тени. И к тому же с болот нахлынули низкие, стелющиеся волны тумана. И Николай, выйдя из барака, сразу же окунулся в этот туман по колени, – как в мутную воду…

Он окунулся – и замер, озираясь, прислушиваясь. Потом громко позвал:

– Эй, Серега! Ты где? Брось дурить, возвращайся – помиримся!

Но ответом ему было молчание… Хотя нет, тайга не молчала. Николай отчетливо различал в полутьме какие-то шорохи, вздохи, вроде бы – чьи-то крадущиеся шаги. И даже голоса ему почудились на миг: Но то были голоса нечеловеческие, непонятные…

– Серега, – снова крикнул он, – да где ж ты, черт возьми? Отзовись!

И еще постоял немного. И насупился, соображая: что же делать? Куда теперь идти? Где искать окаянного этого психа?

Может, Серега потопал на прииск? – мелькнула мысль, – в какой-нибудь из двух местных поселков? Но тогда бы он должен был пройти по болотам, по старой гати. А во тьме, в тумане, такой путь – опасен. Да к тому же, Серега почти и не знает этого пути. Он же тут человек новый! И не так уж сильно он был пьян, чтобы всего этого не понять… Нет, нет, он хоть и дурак, но – хитрый. И в трясину, на погибель свою – не сунется. А ведь тут трясина – с трех сторон… Так что у него оставалась одна только дорога – на север. В ту сторону, где расположено стойбище якутов. И где находится Холм Пляшущего.

И, больше уже не колеблясь и не раздумывая, Николай направился к северу.

Он шел, раздвигая коленями мутные клубы тумана. Шел точно так же, как ходят в воде, – осторожно, медленно, ступая почти вслепую…

Однако он двигался все же не наугад – а по старой, утоптанной тропе. И оттого, что снег по сторонам был рыхлый и влажный, нащупать твердую эту тропу можно было даже и не глядя.

Так он шел. И все время со стороны болота доносились какие-то шорохи, вздохи. Там взвивались и таяли смутные тени. И мелькали зыбкие голубоватые огоньки.

14. Жестокий, обманчивый мир болот. «Живые» струи тумана. Страшная находка на Холме Пляшущего.

Каждая планета имеет свой цвет. Марс, например, красный. Венера – желтоватая. Нашу землю принято считать голубой. Такой цвет придает ей обилие воды… Однако помимо четырех мировых океанов – известных каждому – есть еще на земле и пятый. И он вовсе не голубой, а грязно-зеленый. Ведь именно так на географических картах окрашены топи и болота.