Тайны смертей русских поэтов

То, что в номере, где нашли тело Есенина, была вторая дверь, является фактом неоспоримым. Ранее номер 5 был определен под аптеку и в смежной комнате находилось помещение склада. Кстати, здесь же необходимо отметить, что и второй номер, который фигурирует в деле, тоже был смежным. Речь идет именно о номере 130, в котором якобы жила чета Устиновых. В номере 131 никогда никто не жил, никогда он не отмечался в реестре постояльцев. И лишь только по инвентаризационной записи можно понять, что он существует и используется по какому-то своему назначению.

Однако если в номере 5 Есенин в тот момент не жил, где же он был эти четыре дня после приезда в Ленинград? И почему не нашлось свидетелей (кроме Устиновых и Эрлиха) того, что поэт остановился в «Англетере»? Ведь в то время многие известные культурные деятели останавливались в этой гостинице. К тому же Есенин был общительным человеком и вряд ли стал бы в одиночестве сидеть в своем номере. Но тем не менее никто, кроме вышеназванных людей, ни словом не обмолвился о том, что встретил в эти дни в «Англетере» Есенина. Правда, позже нашлись некие темные личности, которые утверждали, что видели накануне нетрезвого Есенина в компании неизвестных людей. Но их показания не выдерживают никакой критики. Один утверждал, что, зайдя в комнату Есенина, увидел большой и длинный стол и полную комнату пьяного народа. Однако известно, что в номере 5 был лишь небольшой столик с пятью ящиками «под воск», именно его и описывает надзиратель Горбов. Больших столов в номерах в этом крыле гостиницы не было вообще.

Очень многое в показаниях свидетелей невольно наводит на подозрения. Стоит опять вернуться к загадочному номеру 130. По одному из дубликатов реестра за тот год установлено, что в этом номере жил человек, который вскоре после случившегося был арестован и пропал. Получается, что не жили в то время там супруги Устиновы. Да и были ли они вообще супругами? Известно, что некая женщина, звавшаяся Елизаветой Алексеевной Устиновой, была в близких отношениях с Георгием Устиновым и даже имела от него сына. Но только имя у нее было другое, и ее роль в этой трагедии отнюдь не второстепенна. Настоящее ее имя – Анна Яковлевна Рубенштейн. Кстати, и оно настоящее ли?

Рубенштейн А. Я. была фанатичной революционеркой и сменила за свою жизнь много имен и фамилий. Вообще в ее биографии много белых пятен. Но в то памятное время она работала ответственным секретарем в «Красной газете» и, как полагают, выполняла какие-то секретные поручения как агент ГПЧК. В 1937 году она была расстреляна в Соловках по обвинению в террористической деятельности. Вполне вероятно, что эта женщина была причастна к гибели Кирова. И в истории с Есениным у нее была своя роль. Как она оказалась в гостинице утром 28 декабря 1925 года? Скорее всего, именно она, а не Г. Устинов, писала те статьи в «Красной газете», которые должны были извратить и скрыть правду на долгие годы.

Хотя справедливости ради следует сказать, что Георгий Устинов в этой истории тоже не является белым агнцем. Он тоже свидетельствовал или лжесвидетельствовал?

Другой участник драмы – Назаров Василий Михайлович, управляющий гостиницы. Интересные подробности много лет спустя рассказала его вдова. Пожилая женщина запомнила эту ночь на всю жизнь. Именно с того злополучного звонка жизнь ее семьи навсегда изменилась. Телефон зазвонил поздно вечером 27 декабря. Голос был незнакомый, к телефону попросили мужа. Разговор со звонившим был коротким, Назаров быстро собрался и ушел на работу. Вернулся он только на следующий день. И надо сказать, он никогда не рассказывал жене, что произошло той зловещей ночью с 27 на 28 декабря.

Буквально через два дня после случившегося в гостинице он уходит в отпуск на два недели. Но сразу после отпуска его переводят заведующим небольшого склада, а через очень короткое время он оказывается под арестом за явно сфабрикованную недостачу. Потом годы лагерей, ссылки. По словам вдовы Назарова., тайна той зимней ночи до конца жизни мучила этого человека.

Что же касается Вольфа Эрлиха и его участия в этой истории, пока остается неоспоримым лишь одно: днем 28 декабря 1925 года он ничего не знал о стихотворении, якобы посвященном ему. Потом он утверждал, что просто забыл о нем. Но все, кто знал этого человека, не верили в это. Если бы Есенин действительно посвятил Эрлиху свое последнее стихотворение, то он говорил бы об этом всем и каждому. И он обязательно об этом написал бы в привычной для него трогательной манере. Но об этих строках, написанных кровью, Вольф Эрлих, похоже, узнал из газет. И поспешил «вспомнить» о загадочном листке бумаги. Действительно ли он предал друга и знал о готовящемся капкане для Есенина? Или просто испугался, как и многие другие в этом деле? Возможно, история когда-нибудь ответит на этот вопрос.