Тайны смертей русских поэтов

Например, известно, что писатель А. П. Сумароков был очень высокого мнения о Баркове, как об ученом и литературном критике, а потому нередко просил его высказать мнение об очередном своем сочинении. По воспоминаниям одного из современников Баркова, в изложении современного автора Сергея Макеева обычно это выглядело следующим образом: «Барков пришел однажды к Сумарокову. “Сумароков великий человек! Сумароков первый русский стихотворец!” – сказал он ему. Обрадованный Сумароков велел тотчас подать ему водки, а Баркову только того и хотелось. Он напился пьян. Выходя, сказал он ему: “Александр Петрович, я тебе солгал: первый-то русский стихотворец – я, второй Ломоносов, а ты только что третий”. Сумароков чуть его не зарезал…»

Современники Баркова считали поэта крайне распутным. В народе была распространена легенда, что у Баркова было свое имение, куда он часто привозил подруг и собутыльников. Барков был пьяницей, но великолепным любовником, и именно он стал прообразом знаменитого Луки Мудищева.

Так же в некоторых мемуарах, написанных современниками Баркова, встречалась такая история: однажды Барков сочинил неприличные стихи про Григория Орлова и императрицу Екатерину. Оповещенная императрица рассердилась, велела привести к ней автора позорных виршей, закрылась с ним в спальне и велела охране никого не впускать. На исходе третьих суток Барков на подгибающихся ногах и без штанов вышел от императрицы, а вскоре был награжден графским титулом. Насколько достоверна эта история, не известно, но сплетники с большим удовольствием обсуждали ее при любой возможности, придумывая все новые и новые подробности.

Однако, по всей видимости, большинство шалостей и хулиганств, приписываемых Баркову – не более чем легенды. Достоверных сведений о жизни Баркова, не приукрашенной народными байками, известно крайне мало. Как уже было сказано выше, Михаил Васильевич Ломоносов на протяжении десяти лет открыто поощрял Баркова и покровительствовал ему. Со смертью Ломоносова звезда Баркова начала постепенно закатываться.

Руководство Академии и других официальных учреждений перестало снисходительно наблюдать за деятельностью грубого хамоватого поэта. Лишенный поддержки покровителя, Барков был изгнан с должности, занимаемой в Академии, что лишило его возможности зарабатывать себе на жизнь.

Некоторое время он жил в бедности, граничащей с нищетой, но тем не менее продолжал писать. Казалось, что чем больше поэт голодал, тем более язвительными и меткими становились его сатиры и пародии.

Как и у многих выдающихся людей, у Баркова имелись не только враги, доброжелатели, но и подражатели. Однако, несмотря на все усилия последних, никто так и не смог повторить в своем творчестве свойственное Баркову необычное сочетание непринужденного изящества и откровенной грубости.

В 1763 году Барков занимался переводом басен Федра и сатир Горация. Он также написал «Житие князя Антиоха Дмитриевича Кантемира», которое впоследствии приложил к своим «Сатирам». Стих Баркова был на удивление легким и гладким. В этом поэт очень походил на Сумарокова и Ломоносова. Однако слава его нашла только после издания его «срамных» стихов, о которых митрополит Евгений Болохвитинов отзывался с крайним осуждением и презрением.

Грубые стихи Баркова оказались в то время столь популярными, что для их обозначения был даже придуман особый термин – их стали называть «барковщина». В свое время Пушкин говорил, что Барков является одним из первых российских поэтов, отказавшихся от архаического стиля и начавших писать оригинальным народным живым языком.

Если внимательнее изучить дошедшие до настоящего времени произведения Баркова, их можно условно разделить на две группы: печатную и непечатную.

К печатной группе произведений относятся ода Петру III «На всерадостный день рождения», «Сокращение универсальной истории Гольберга», «Житие князя А. Дмитриевича Кантемира», стихотворные переводы с итальянского «Мир героев», «Федра, Августова отпущенника, нравоучительные басни», «Квинта Горация Флакка Сатиры или Беседы». Эти работы Баркова были хороши для его современников и возможно, для исследователей нашего времени, однако не они принесли славу поэту.

Превосходным примером печатных произведений Баркова является ода «Бахус». Она примечательна тем, что в ней нет ни одного грубого, а тем более нецензурного слова или выражения. Видимо, причина такого трепетного отношения к сюжету оды «Бахус» в том, что поэт в произведении писал о своей давней мечте, а не фантазировал на тему извращенных и грубых сексуальных игр.

Вышедший из-под пера Баркова, Бахус принимает любого желающего в свой храм, где и судебный исполнитель вершит свои нечистоплотные дела, «служа и правым, и виновным», и «солдат о службе тут не тужит», а рядом с ним находится «боец кулачный и подъячий».

И вот нетрезвый уже поэт и изрядно захмелевшие приверженцы Бахуса утирают пьяные слезы умиления, ибо: