Тайны смерти русских писателей

Не будем забывать и о том, что прадед писателя Кирилла Григорьевич Разумовский в детстве был деревенским пастушком волов, в пятнадцать лет старший брат — уже в качестве фаворита императрицы — отправил его учиться за границу, где юноша заодно получил графское достоинство, а через три года горячо любившая своего мужа Елизавета Петровна назначила восемнадцатилетнего деверя президентом Императорской академии наук — чтоб был при деле. Надо сказать, что обоим основателям рода, братьям Алексею и Кирилле, были присущи острый ум, добродушие, великий такт и необычный для того времени патриотизм, что выдвинуло их в выдающиеся государственные деятели империи. Таковыми они были не только при Елизавете Петровне, но еще более упрочили свое положение при Екатерине II. Именно стараниями небольшой группы высокопоставленных дворян, в числе которых особенно деятельны оказались братья Разумовские, были вытеснены с главенствующих ролей в Российском государстве немцы, наводнившие страну со времен Петра I. А вперед выдвинулись достойные представители отечественного национального дворянства.

Правда, уже сын Кириллы Григорьевича — Алексей Кириллович — оказался отъявленным западником, презирал собственный народ и склонялся к католицизму, хотя и занимал при дворе пост министра просвещения. Внук же его, писатель Алексей Константинович Толстой, унаследовал практически все лучшие черты характера первых графов Разумовских: патриотизм, добродушие, щедрость… Добавим к этому небывалую для взрослого человека наивность и доверчивость, которые порой позволяли ему наилучшим образом разрешать щепетильные ситуации, что весьма помогло многим деятелям российской культуры, оказавшимся в сложном положении — Толстой, никогда не отказывался хлопотать за преследуемых и осужденных. Достаточно привести только несколько имен тех, за кого заступался перед императором Алексей Константинович: Иван Сергеевич Аксаков, Иван Сергеевич Тургенев, Тарас Григорьевич Шевченко, Николай Гаврилович Чернышевский и другие.

С другой стороны, Толстой никогда не признавал политические и идейные крайности. Вспомните написанный Толстым «Церемониал» из Козьмы Пруткова:

Идут славянофилы и нигилисты,
У тех и у других ногти не чисты.
Одним словом:
Двух станов не боец, но только гость случайный,
За правду я бы рад поднять мой добрый меч,
Но спор с обоими досель мой жребий тайный,
И к клятве ни один не мог меня привлечь;
Союза полного не будет между нами —
Не купленный никем, под чье б ни стал я знамя,
Пристрастной ревности друзей не в силах снесть,
Я знамени врага отстаивал бы честь!

Он вообще не признавал крайностей, а потому и прожил жизнь так, что любой из нас, каким бы предвзятым ни было бы отношение к писателю, воскликнет:

— О, счастливчик!

3

Отец писателя, граф Константин Петрович (1779–1870), был из почти разоренных, но родовитых Толстых и умом не отличался. Как писал его родной брат, великий русский скульптор Федор Петрович Толстой (1783–1873), «брат Константин никогда не должен был жениться на Анне Алексеевне — она слишком была умна для него…» Через шесть недель после рождения сына Алексея между родителями произошел полный разрыв, графиня уехала, с мужем более не виделась и сыну встречаться с отцом запрещала — Алексей впоследствии делал это тайно, и дружеские отношения с Константином Петровичем наладились у него только после смерти матери. Вполне возможно, что именно данное событие и предопределило дальнейшую судьбу будущего писателя.

Покинув мужа, Анна Алексеевна обосновалась в своем имении Блистово близ Чернигова. В соседнем имении Погорельцы проживал ее старший брат, Алексей Алексеевич Перовский (1787–1836), выдающийся русский писатель-мистик, создатель первой в истории национальной повести для детей «Черная курица». Читателям он более известен под псевдонимом Антоний Погорельский. Кстати, повесть «Черная курица» была написана дядей специально для любимого племянника, который стал прототипом главного героя — Алеши. Перовская с маленьким сыном часто и подолгу жила в имении брата, а со временем они перебрались туда насовсем. Так в течение двадцати лет и прожили втроем.

Необходимо отметить, что ни их современники, ни последующие исследователи-историки ничего предосудительного в этом не видели. И только нынешние нравственные уроды-интеллигенты, помешанные на сексуальных проблемах и ничего, кроме половых органов в человеке не замечающие, устроили вокруг памяти этих светлых людей грязную вакханалию. Все-таки в какое дурно воняющее, глумливое время доводится нам с вами жить, мой читатель!