Тайны смерти русских писателей

На мой взгляд, наиболее точно отношения царя и поэта описаны в предисловии П. Струве к статье С. Франка «Пушкин, как политический мыслитель». Думаю, достаточно привести небольшую цитату из этой работы, чтобы закрыть данную тему в настоящей книге: «Между великим поэтом и царем было огромное расстояние в смысле образованности и культуры вообще: Пушкин именно в эту эпоху был уже человеком большой, самостоятельно приобретенной культуры, чем Николай I никогда не был. С другой стороны, как человек огромной действенной воли, Николай I превосходил Пушкина в других отношениях: ему присуща была необычайная самодисциплина и глубочайшее чувство долга. Свои обязанности и задачи Монарха он не только понимал, но и переживал. Как подлинное служение. Во многом Николай I и Пушкин, как конкретные и эмпирические индивидуальности, друг друга не могли понять и не понимали. Но в то же время они друг друга, как люди, по всем достоверным признакам и свидетельствам, любили и еще более ценили. Для этого было много оснований. Николай I непосредственно ощущал величие пушкинского гения. Не надо забывать, что Николай I по собственному, сознательному решению приобщил на равных правах с другими образованными русскими людьми политически подозрительного, поднадзорного и в силу этого поставленного его предшественником в исключительно неблагоприятные условия Пушкина к русской культурной жизни и даже, как казалось самому Государю, поставил в ней поэта в исключительно привилегированное положение. Тягостные стороны этой привилегированности были весьма ощутимы для Пушкина, но для Государя прямо непонятны. Что поэта бесили нравы и приемы полиции, считавшей своим правом и своей обязанностью во все вторгаться, было более чем естественно — этими вещами не меньше страстного и подчас несдержанного в личных и общественных отношениях Пушкина возмущался кроткий и тихий Жуковский. Но от этого возмущения до отрицательной оценки фигуры самого Николая I было весьма далеко. Поэт хорошо знал, что Николай I был — со своей точки зрения самодержавного, т. е. неограниченного, монарха, — до мозга костей проникнут сознанием не только права и силы патриархальной монархической власти, но и ее обязанностей»[157].

1. Масонский (жидомасонский) заговор. Это детище постсоветских времен, до того о масонстве шептались кулуарно, а писали только в эмигрантской, неподцензурной литературе. В основу версии, как обычно, положена абсолютизация ума, проницательности и могущества масонов и беспомощности и наивности их жертв.

Сторонники данной версии исходят из совершенно верного посыла о том, что эпоха царствования Николая I — время острой идейной борьбы между сторонниками восстановления русских традиций, порушенных империей со времен Петра I, и сторонниками духовного подражания Европе.

Далее рассуждения идут следующим путем.

Первый лагерь представляли русские патриоты во главе с Николаем I. Второй лагерь — русское масонство в лице затаившейся аристократии иноземного происхождения и отечественной проза-паднической интеллигенции (последняя была привлечена по причине того, что официальное аристократическое масонство было запрещено Николаем I в 1826 г.). Пушкин в силу своей гениальности, в силу того, что именно он был духовной вершиной своей эпохи и символом победы русского народа над масонством и вольтерьянством, возглавил духовную сторону противостояния западникам.

С начала 1830-х гг. масоны поняли всю опасность Пушкина и прибегли к своему излюбленному методу борьбы с инакомыслящими — к клевете. Поэт был объявлен шпионом царя с окладом в 2,5 тысячи рублей в месяц. Поскольку все структуры власти в империи еще со времен Александра I были пронизаны масонами, одновременно с клеветой, но тайно от Николая I поэта до конца его дней преследовала полиция.

Злые же силы, обосновавшиеся в великосветских салонах: 1) графини Нессельроде; 2) графа Кочубея и 3) Хитрово-Фикельмон (внучки М. И. Кутузова) — сделали Наталью Николаевну орудием убийства великого поэта. Масону Дантесу было поручено психологически довести Пушкина до дуэли! Именно с этой целью он был заслан в Россию при поддержке масона, будущего императора Вильгельма I. В России заговорщик был передан заботам масона Адлерберга. Во исполнение задания Дантес ловко и с успехом воспользовался девичьей наивностью супруги Александра Сергеевича.

Француз был не один. При поддержке масонов барон Геккерен собрал целую группу молодых людей — гомосексуалистов и руководил организованной травлей гения. Травля эта выражалась в распускании грязных слухов о близких поэта и в политических доносах Николаю I на Пушкина. Действиями Геккерена управляла, по всей видимости, графиня Нессельроде, лично ненавидевшая Александра Сергеевича. Если молодежь готовила непосредственное убийство великого поэта, то интеллектуальную часть травли осуществляли заговорщики-масоны из солидной аристократии — Нессельроде, Строгановы, Белосельские-Белозерские и др.