Тайны смутных эпох

«Народные восстания конца 40 – начала 60-х годов, – писал историк В.И. Буганов, – свидетельствовали о резком обострении классовых противоречий в обстановке увеличения налогового бремени, тягот военных лет, насилий правящих кругов, усиления гнета феодалов по всей стране, крайне неудачных экспериментов правительственных финансистов с солью и медными деньгами. Ко всему этому прибавился еще один, и притом кардинальный момент – введение в действие нового кодекса законов – Соборного уложения 1649 года. Он обозначил… окончательное закрепощение больших масс зависимых людей. После принятие закона началась жестокая политика беглых. Все это накаляло и без того напряженное положение в государстве».

В такой взрывоопасной среде достаточно было появиться незаурядному атаману, удачливому разбойнику-герою, чтобы привлечь к «вольной жизни» немалые массы народа и вызвать крестьянские бунты. На Дону в ту пору скопилось избыточно много бедноты и голытьбы, тогда как и местным казакам приходилось несладко. Вот и подался Разин с товарищами в разбойники. Как писал в Москву царицынский воевода, Разин сказал ему: «В войске им пить и есть стало нечево, а государева денежного и хлебного жалования присылают им скудно, и мы пошли на Волгу-реку покормитца».

После пиратских набегов на Каспии и Волге он вновь вернулся в Царицын и в 1670 году стал действовать «против бояр». Теперь в его рядах были не только вольные казаки, но и батраки, холопы, беглые крестьяне. Они захватили Царицын, а затем и Астрахань, где им помогла городская голытьба. Степан Тимофеевич стал заложником своей популярности. О нем слагали небылицы: будто он заговорен или колдун, так что пули его не берут. Народ воспринимал его как героя, борющегося за справедливость, против мироедов, богатеев, притеснителей.

Тогда царская власть воспринималась как единственно законная, дарованная свыше, установленная самим Господом. В народе порядок и справедливость были связаны – в плане социально-экономическом – с существующим государственным устройством. И такая позиция была объективно оправдана. Ведь данное общество сложилось в соответствии с данной природной обстановкой и ее изменениями человеком; в результате естественного исторического процесса.

Подлинная смута сопряжена и определяется не столько межклассовыми или внутриклассовыми противоречиями (они существуют практически постоянно), а прежде всего с нарушением самой структуры общества, воцарением хаоса в общественном сознании. А уже дальше все зависит от того, как это самое сознание преодолеет интеллектуальную или духовную смуту. Если это удастся – это явится кризисом роста, а если нет – кризисом деградации.

ПРИЧИНЫ ЯВНЫЕ И ТАЙНЫЕ

Обстоятельно проследив зарождение и ход Смуты, В.О. Ключевский сделал вывод: «Смута была вызвана… случайным пресечением династии… У нас в конце ХVI века такое событие повело к борьбе политической и социальной, сначала – к политической – за образ правления, потом к социальной – к усобице общественных классов».

Надо сразу сказать, что династическая причина – самая сомнительная. Ведь кризисы были характерны в тот же период практически для всех крупных европейских стран. Одно это показывает, что к Смуте вели мощные общественные течения – и политико-экономические, и духовно-интеллектуальные.

Не случайно «смута в умах» произошла вскоре после целой серии великих географических открытий, словно разорвавших интеллектуальную ограниченность того мироздания, образ которого сложился в Средние века. А свободомыслие, лишенное организующего начала, вызывает стихийное брожение умов.

Происходили и естественные перестройки социальных слоев: увеличивался «средний класс», набирали общественный вес купцы-торговцы, зажиточное посадское население. Цепко пытались держаться за власть местные господа-олигархи (князья, бояре).

По словам Ключевского: «Каждый класс искал своего царя или ставил своего кандидата на панство; эти цари и кандидаты были только знаменами, под которыми шли друг на друга разные политические стремления, а потом разные классы русского общества. Смута началась аристократическими происками больного боярства, восставшего против неограниченной власти новых царей».

Вряд ли все-таки правомерно говорить о кандидатах на царство от разных классов. Мечта о «крестьянском царе» не означала, будто в те времена низшие общественные слои желали иметь руководителем государства своего п ре дс т ав ит е ля. Н ар од хо те л «законного царя», имеющего право на владение державой.

Но такая законность вовсе не обязательно была связана с правящей династией. Это до казал, к примеру, избранный на царство Романов. Не его же ничем не приметная личность убедила русское общество, что именно этот род имеет законные права на трон! Тем не менее его кандидатура и последующее правление прошли без социальных потрясений. Одно уже это показывает, что угасание предыдущей династии не могло дать толчок Смуте.

Царь Михаил Федорович. Рис. 1672 г.