Тайны советского футбола

Однако матч 9 августа с командой «Флакельф» оказался последним из «международных» — после него немецкие власти запретили встречи своих команд с украинскими. Поражения, да еще крупные, можно быть уверенным, задевали тевтонское самолюбие. Поэтому в следующее воскресенье, 16 августа, «Старту» пришлось играть снова с соотечественниками из «Руха». Теперь победа была одержана со счетом 8:0.

А два дня спустя футболистов «Старта» начали арестовывать. Но только тех, кто имел отношение к киевскому «Динамо». Нескольких бывших игроков киевского «Локомотива» отпустили.

Сначала динамовцев держали в камерах гестапо, затем перевели в Сырецкий концлагерь, за исключением Николая Коротких. Гестапо стало известно, что он был кадровым работником и офицером НКВД. Таких новые власти не щадили: осенью 1942 года Коротких погиб в гестаповском застенке.

Судьба остальных динамовцев сложилась в лагере по-разному. Некоторые, в том числе вратарь Николай Трусевич, использовались в качестве чернорабочих, поскольку не владели никакими профессиями. Михаил Путистин стал электромонтером, Макар Гончаренко и Михаил Свиридовский чинили обувь полицаев. Условия заключения не были чересчур строгими, всем разрешались свидания с родственниками.

Однако 24 февраля 1943 года Николай Трусевич, Алексей Клименко и Иван Кузьменко были расстреляны вместе с другими узниками концлагеря. Судя по более поздним показаниям уцелевших футболистов киевского «Динамо», это была… трагическая случайность.

В феврале 1943 года Трусевич, Клименко, Кузьменко и Тютчев с бригадами других узников разбирали дрова, сваленные в подвалах бывшего здания НКВД. Во время работы у одного из заключенных случился конфликт с офицером гестапо. Тот принялся избивать узника, но за товарища заступились несколько других узников. Охранники на месте застрелили всех, а остальных увезли в лагерь.

Там разыгрался второй акт трагедии. Пленных выстроили в шеренгу и объявили, что за покушение на жизнь немецкого офицера будет расстрелян каждый третий. В их число как раз попали Труевич, Клименко и Кузьменко, а Федора Тютчева, стоявшего в той же шеренге, судьба миловала.

Осенью 1943 года фронт вплотную приблизился к Киеву. Понимая, что гитлеровцам вскоре придется сдать город советским войскам, охранники-полицаи больше думали о собственной будущей судьбе и не столь уж ревностно охраняли узников концлагерей, когда те были заняты на каких-нибудь городских работах. Поэтому некоторым бывшим динамовцам тогда удалось бежать. Федор Тютчев, например, скрылся вместе с четырьмя другими грузчиками с Подола. Бригада, в которой работали Михаил Свиридовский и Макар Гончаренко, в полном составе бежала из другого киевского района.

Других освободили войска Красной Армии, вступившие в Киев в ноябре 1943 года. Разумеется, все, кто уцелел в гитлеровском плену, а также их родственники, да и вообще огромное число киевлян были подвергнуты тщательнейшим проверкам на предмет сотрудничества с гитлеровским оккупационным режимом. Таких было достаточно — бывшие полицаи, сотрудники киевской городской управы, других учреждений. В Киеве снова начались аресты, теперь их производили уже советские органы.

Матчи советских футболистов с немецкими и венгерскими командами вполне могли быть отнесены к пособничеству с оккупантами со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но в том-то и дело, что в те же самые дни родилась и стремительно набирала силу легенда о том, что оккупационные власти, узнав, что в Киеве остались футболисты «Динамо», заставили их провести матч с немецкой командой и расстреляли, мстя за проигрыш.

Непосредственное отношение к рождению мифа имели журналисты. Им приходилось работать, что называется, по горячим следам и на ходу, когда было не до тщательной проверки и перепроверки фактов. Основываться приходилось не только на достоверных свидетельствах, но и на слухах, которых по только что освобожденному Киеву гуляло достаточно, в том числе и о расстрелянных в концлагере известных киевских футболистах. Все это, конечно, ничуть не оправдывает журналистов, в публикациях которых правда была причудливо перемешана с домыслами.

Первым о трагедии киевского «Динамо» сообщил читателям военный корреспондент «Известий» Евгений Кригер, рассказывающий о том, как жили киевляне во время гитлеровской оккупации. Статья вышла уже через несколько дней после вступления в Киев войск Красной Армии. Прослышал корреспондент среди прочего и о том, что в Киеве были расстреляны футболисты «Динамо», которых «знали в Москве, во всех городах, где устраивались спортивные состязания. В них видели молодость и силу Советской страны».

Однако о футбольных матчах военкор «Известий» еще ничего не знал. По его версии, футболистов расстреляли только за то, что они были известными советскими спортсменами. Не упустил военкор и драматических подробностей момента расстрела: «В Киеве рассказывают, что известный всей стране вратарь Украины Трусевич перед смертью поднялся навстречу немецким пулям и крикнул: «Красный спорт победит! Да здравствует Сталин!»».