Причины этих аварий были, в общем-то, банальны. Пассажиры черных «Волг» и «чаек» всегда спешили по своим делам «государственной важности» (даже если речь шла о поездке в баню на загородной даче), и их водители, пользуясь абсолютной неприкосновенностью со стороны ГАИ, гнали на полную катушку. Меж тем «газовские» автомобили хоть и были несбыточной мечтой простых советских людей, с точки зрения безопасности являлись настоящими «гробами на колесах». Даже опытным водителям обкомовских и горкомовских гаражей было нелегко управлять тяжелыми неповоротливыми «баржами», которые на высокой скорости буквально плавали по дороге. При этом в «Волгах» отсутствовали средства пассивной защиты, которые сейчас являются атрибутами практически любого современного автомобиля, – подушки безопасности, всевозможные системы стабилизации и т. д. Оставались разве что ремни безопасности. Но этими «веревками» нечасто пользовались даже простые автолюбители, что уж говорить о тех, кто был «равнее равных».
Машеров, в бытность чиновником городского и областного масштабов, также пользовался для разъездов «Волгами». Мы не знаем, случались ли с Петром Мироновичем в этот период его биографии какие-либо дорожные происшествия, но даже если они и были, то он их благополучно пережил. И перешел на другой уровень, республиканский, где, в соответствии все с той же иерархией, ему были положены другие автомобили. Как первому секретарю республиканского ЦК и кандидату в члены политбюро – ЗиЛ-115, причем в бронированном исполнении.
Об «автомобильной» жизни Петра Мироновича вспоминала его дочь Наталья в интервью газете «Белорусские новости»: «В Молодечно папа был комсомольским работником. Много ездил по селам, и мама сильно волновалась. Ведь это была Западная Беларусь. Там было много бандитов. Папу спасал «москвич». Потом была «победа». Потом «Волга». Одна, вторая… Потом «ЗиМ»[22]. Я эту машину хорошо помню. Она, как и «чайка», была очень большой. На ней мы переезжали из Бреста в Минск, когда папа стал секретарем ЦК. Помню, что ехали последним рейсом на этом «ЗиМе». В него вместили все оставшиеся вещи. Всю дорогу на меня валился фикус. А потом у нас лопнуло колесо. Но все обошлось. Машина была тяжелой и устойчивой. Потом была «чайка», но в повседневной жизни папа ездил на «Волге». Пока не стал кандидатом в члены политбюро. На этом отсебятина закончилась. Кандидат в члены политбюро был обязан ездить на «ЗиЛе» все время».
ЗиЛ-115, впоследствии переименованный в ЗиЛ-4104, – это вершина советского автопрома, пожалуй, единственный советский автомобиль, который по уровню технического оснащения и комфорта соответствовал зарубежным аналогам или, по крайней мере, был очень к ним близок. Но не это важно, главное, что этот автомобиль в столкновении даже на очень высоких скоростях мог защитить своего высокопоставленного пассажира. Правда, здесь есть одно «но». Авторы едва ли не всех исследований и расследований «дела Машерова» довольно-таки безапелляционно утверждают, что ЗиЛ давал чуть ли не стопроцентную гарантию защиты при любых столкновениях. Это не совсем так. Броня броней, а законы физики никто не отменял. Максимальный уровень безопасности может быть достигнут при соблюдении ВСЕХ правил этой самой безопасности. Чего, надо сказать, Петр Миронович и сопровождавшие его люди не делали, садясь как в бронированный ЗиЛ, так и в обычную «чайку». Голове пассажира, которая при столкновении на высокой скорости и не пристегнутых ремнях безопасности неминуемо ударится либо о лобовое стекло, либо о переднюю панель, в общем-то, все равно, бронированный автомобиль или нет – тяжелые травмы гарантированы. Равно как и серьезные повреждения других органов при ударах незакрепленного тела о выступающие части салона. Хотя действительно, при прочих равных, бронированный ЗиЛ обеспечивал достаточно высокий уровень защиты своих пассажиров.
Однако, как наверняка помнит читатель, во всех протоколах и материалах, касающихся аварии на брестском шоссе 4 октября 1980-го, значится другой автомобиль – «чайка», причем не ГАЗ-14, которая выпускалась в те годы, а старая, уже снятая с производства ГАЗ-13.