Тайны спецслужб британской Короны. Провокации Туманного Альбиона

Читатель, вероятно, не забыл еще отца Джона Джерарда, из рук которого заговорщики приняли причастие после того, как связали себя клятвой верности, и который будто бы не знал о присяге, данной в соседней комнате. Позднее этот иезуит бежал из Англии и в 1606 году составил подробный, хотя далекий от правдивости, рассказ о «пороховом заговоре». Спустя более чем два с половиной столетия другой иезуит, Джон Моррис, издал в Англии рассказ отца Джерарда. А в 1897 году другой Джон Джерард, также член «Общества Иисуса», занялся уже полным опровержением традиционной истории о Кетсби, Гае Фоксе и их сообщниках. Ему ответил наиболее видный либеральный историк Самуэль Гардинер, защищавший традиционную версию. Авторитет Гардинера был настолько велик, что многочисленные возражения, которые продолжал обильно публиковать отец Джерард, уже мало кто читал и еще меньше было таких, кто им верил. Однако иезуитское зерно все же упало на благодатную почву. Шел XX век с его бурными революционными событиями. Росла реакционность английской буржуазии и ее стремление объединиться с любыми союзниками из лагеря церковной реакции. Неудивительно, что иезуитская версия встречала все более благосклонное отношение. И действительно, вплоть до нашего времени продолжают появляться книги, которые настойчиво пытаются убедить читателя в правдивости «иезуитской» версии «порохового заговора».

Конечно, иезуиты не были бы сами собой, если бы их рассказ состоял из одной, легко разоблачаемой неправды. Напротив, как мы увидим, в нем было немало того, на что упорно закрывали глаза сторонники традиционной истории заговора. Иезуиты били по самому слабому месту своих противников — попытке в той или иной степени приукрасить облик тогдашних правителей Англии и, прежде всего, Роберта Сесила, нежеланию признать, в какой мере развитию заговора содействовали агенты-провокаторы, в какой степени этот заговор был в прямых интересах всесильного министра, искавшего предлог для восстановления в полной силе елизаветинского законодательства против католиков.

Однако защитники иезуитов утверждали нечто большее: весь «пороховой заговор» был изобретен Робертом Сесилом, и иезуиты, чистые, как невинные младенцы, узнали о планах Кетсби лишь на самой последней его стадии, в душе ужасались неслыханному делу, но не могли ничего поделать — их уста смыкала тайна исповеди. Чтобы разобраться во всем этом, вернемся к уже известным нам событиям.

Нет слов, многое в них остается непонятным. Например, самый подкоп, который вели конспираторы из Винегр-хауза. По версии, исходившей от правительства, оно получило сведения о нем только из уст арестованных заговорщиков, намного позже ознакомления с письмом Мон-тигля и начатых розысков. Правдоподобно ли, чтобы во время этих розысков не был бы обнаружен далеко продвинутый подкоп из близлежащего дома, который принадлежал заведомому участнику «порохового заговора» Томасу Перси? Не была ли вызвана правительственная версия необходимостью уверять, что следы проделанной работы были тщательно уничтожены заговорщиками, и тем самым создать приемлемое объяснение того факта, что никто не видел самого подкопа?

Но это еще не все. Вспомните, какая гора земли возникает, когда роют даже не очень глубокую яму. Куда же девалась земля, вырытая во время подкопа? Малоправдоподобно, чтобы такое количество земли можно было разбросать в прилегающем к дому крохотном садике, не возбуждая любопытства соседей и прохожих на столь многолюдном месте, как площадь перед парламентом. Ведь совсем рядом находились другие дома парламентских служащих. Мало спасает и довод, выдвинутый С. Гардинером, что землю, вероятно, выбрасывали в неподалеку протекавшую Темзу.

Еще более таинственным в истории «порохового заговора» является вопрос о самом порохе. Как язвительно писал второй отец Джерард, «сразу же после обнаружения пороха правительством обнаруженный порох исчезает из истории». При расследовании заговора тщательно изучались всякие, иногда совсем ничтожные мелочи, а такой важнейший вопрос остался — вряд ли случайно — совсем в тени. Для взрыва требовалось много пороха. А порох с 1601 года был государственной монополией, хранился под строгим контролем в Тауэре. Расходованием пороха ведали близкий друг Сесила граф Девоншир, а также его заместители Кэрью и Брукнер. Когда впоследствии возникла нужда в связи с финансовыми расчетами проверить расход пороха, это было разрешено сделать за годы с 1578-го по 1604-й. Иначе говоря, расследование было оборвано как раз на годе «порохового заговора». Бумаги о расходе пороха за этот год позднее оказались и вовсе затеряны.