Тайны темной осени (СИ)

Позже, глядя в незакрытое окно — оставила нарочно! — на огни Лахта-Центра я лежала без сна и думала о том, как иной раз жестоко несправедлива жизнь. Только ты встала на ноги, только начинаешь жить так, как хочешь сама, и тут тебе вешают на ноги тяжёлые гири в лице больной на голову родственницы, не сумевшей грамотно распорядиться полученным наследством.

Может, Ольгу тётьАлла и растила, но я её добрым словом вспомнить не могу, сколько крови она из меня вынула, особенно своей идеей-фикс насчёт непременной свадьбы между мной и драгоценным своим Сенечкой… Я выучилась — вопреки! Я в Политех-то свалила из Всеволожска именно потому, что там оставаться было уже просто нереально! Это ещё мама тогда жила с нами, и дед Валера. А как деда не стало, так совсем мрак, боль и тлен пришли… Мама аж в Хосту смоталась, настолько её тётьАллины пляски вокруг наследства убили, звала с собой меня, но в Хосте Политеха не было, и я не поехала, и правильно, в общем-то, сделала.

Мало счастья принесло тёте Алле выбитое с боем чужое наследство! Легко пришло, легко ушло, точнее, сгорело.

И не бросишь её. И возиться с ней… у меня проект! Лаврентий наш свет Павлович за срыв сроков по головушке не погладит. Но и маме нужна помощь, которую я оказать не могу, а Ольга может, потому что именно по её части эта помощь как раз и есть, не по моей.

И Сеню жалко.

Какой бы ни был, а — живой человек, не дело живому гореть в огне…

Синим в окна — огни Лахта-Центра. Подсветили башню в честь футбольной победы. Я смотрела на светлую стену, и медленно уплывала в сон, ещё не зная, что меня ждёт впереди.

Что это последняя спокойная ночь в моей жизни.

Что уже завтра с утра начнётся заполошный бег на выживание.

Вот только пойму я это ещё очень не скоро.

ГЛАВА 3

За те пять дней, — уже шесть, если считать сегодняшнее утро! — тётя Алла изменилась до неузнаваемости. То ли пожар настолько сильно потряс её, то ли что. Но она сдулась едва ли не вдвое от прежних объёмов, волосы торчали седыми клоками во все стороны, в глазах дрожало безумие.

Слушать её было тяжело. Бесконечный бег по кругу, и периодические вскрики: «Сеня! Мой Сенечка!». Я понимаю, — беда. Арсений — единственный сын и мало радости знать, что огонь его сожрал безвозвратно. Но надо как-то уже собирать себя! Сколько ещё она собирается причитать и плакать? Ведь от того, что ты ревёшь белугой, легче не станет. Надо жить дальше.

Меня поджимал проект, мне надо было сидеть и работать, работать, работать, но с тётей Аллой это было нереально от слова совсем. И сбежать я не могла, я Оле обещала!

Оля уехала утром, мы с Алексеем проводили её. Она собиралась ехать в Хосту на своей машине. Самолётов боялась, поездов не выносила. Так и каталась каждый год, чаще с Алексеем, сейчас — одна. Дорога неблизкая, но ведь и сестра за рулём не первый год и не первый год на такие расстояния мотается. А постоянные её участия в автопробегах этих… Чего стоил прошлогодний, от Мурманска до Магадана! Почти семьдесят дней… ну назад хоть ума хватило самолётом, несмотря на всю нелюбовь к стальным птицам. Машину потом по железной дороге доставили… брала в каршеринге, пока не получила обратно свою.

Увлечение автоспортом требовало не только денег с железными нервами, но и того самого термоядерного шила в попе, не дающего сидеть на месте ровно. Ненормальные нашли друг друга, частенько катаясь одной большой компанией.

— Дорога, — не раз повторяла Оля, и глаза у неё при этом загорались пламенем чистого, как слеза младенца, фанатизма, — это больше, чем просто дорога, это — движение! А движение — это жизнь.

Не поспоришь.

Но раньше я никогда не беспокоилась за сестру, а тут вдруг прокололо сердце нехорошим предчувствием. Я смотрела, как её рыжий джип выезжает со двора, как размывает задние габаритные огни проклятый осенний туман, и будто голос какой-то внутри меня сказал: «ну, вот я и осиротела…» Обхватила плечи руками, — зябко, пасмурно на душе, нехорошо. Лезут в голову всякие глупости.

Пятница с тётей Аллой. Суббота.

— Прости, Алексей, — сказала я. — Мне к себе надо заехать, отдохнуть перед понедельником. Поработать, наконец!

Он только кивнул. Хороший у Оли муж… А я вдруг подумала, что почти ничего о нём не знаю. Кто его семья, где они все сейчас, в городе или в области или вообще в другом регионе. И свадьбы ведь не было у них — пошли да расписались. Свидетелем я была и Олина коллега, Татьяна Скобелева. Спросить напрямую постеснялась, решила, что узнаю у сестры, когда та вернётся. Не забыть бы спросить! А то я такая, память девичья, когда дело касается чего-нибудь, не имеющего отношения к программированию.

Тётя Алла сидела на кухне. Покачивалась слегка, глядя пустыми глазами куда-то в угол. Я согрела ей чаю. Она взяла, как-то бездумно. Что крыша протекла, понятно. У кого не потечёт в таких обстоятельствах. Но меня очень сильно смущало другое.