Тайны темной осени

Я дёрнула дверцу машины, села, положила руки на руль. Успокоиться. Римма, уймись. Тебе обратно ехать. Хочешь разложить машину, не вписавшись в поворот? И чёрт бы с тобой, если ты сама, а если ещё кого с собой прихватишь… Или не глупить, вызвать такси?

На землю медленно опускались осенние сумерки. Небо остывало, обретая оттенки синевато-серого вечернего жемчуга. Похолодало, начал подниматься ветер. Холодный, стылый, он нёс в себе отчётливый морозный привкус: к утру ожидались заморозки, слабый снег.

Я когда-то жила здесь. Вот в этом доме, где просело крыльцо и со ступеней кое-где обвалилась плитка. Каждая трещинка в дорожке была мне знакома. И вместе с тем, дом неприветливо глядел на меня слепыми пятнами окон, в которых давно уже не горел прежний ласковый свет.

«Уходи», — словно говорил он мне всем своим угрюмым видом. — «Убирайся! Предательница!»

Ну да. Не надо было поступать в Политех, не надо было учиться, надо было — оставаться здесь, полоть бесконечную траву, закатывать бесполезные банки помидоров с огурцами и вишню, их всё равно потом никто не ел, все эти соленья-варенья. Слишком уж их много, давно надоели, чипсы магазинные и то вкуснее, хотя вреднее и противнее чипсов еды, пожалуй, не сыскать. Ах, да, ещё за Сенечку в семнадцать замуж выйти. Чтобы сейчас ходить с животом до колен, потому что во дворе уже бегало бы штук пять детишек, а шестого — рожать через месяц. Так, что ли?!

Дом враждебно молчал. «Дожили», — горько подумалось мне. — «С неодушевлёнными предметами разговариваю…»

Ветер хлестнул по лобовому стеклу чёрным пустым пакетом, и я вздрогнула от этой внезапной темноты, будто по глазам чем-то ударило. Я медленно, как заворожённая, оглянулась, и вдруг осознала, что на улице, расквашенной осенней грязью в локальное болотце, никого больше нет, только я, я одна. Впереди ещё стоят машины, но, судя по всему, пустые. Просто стоят. Припарковались.

Волосы на затылке приподняло внезапной жутью. И никто же ведь не знает, что я здесь. Я сказала Алексею, что поехала домой…

Я вылезла, отлепила от стекла пакет и швырнула его в сторону, ветер тут же подхватил его, закрутил, затрепал. Мне отчаянно захотелось вдруг убраться уже наконец отсюда, с проклятого этого места, как можно скорее и как можно быстрее. Если я задержусь здесь хотя бы на мгновение, я сойду с ума!

Субботний вечер благоволит тем, кто едет в город, и беспощаден к рвущимся на отдых за его пределы. Одним словом, свободная дорога в одном направлении и сплошные заторы в другом.

Назад я доехала почти без пробок, разве что, выезжая на Свердловскую набережную, впечатлилась остывающим закатом и чудом избежала проблем. Мне неистово посигналили, может, даже обматерили, наверняка не обошлось без «обезьяны с гранатой» сквозь зубы; ну, пусть их. Внимательнее надо быть, Римма, внимательнее. Это тебе не твой любимый язык программирования промышленных контроллеров, это — Дорога.

А закат был из тех, что запоминаются сразу, влёт и — на всю жизнь. Багровые полосы облаков над Невой, облитые зловещим вечерним светом купола собора на противоположном берегу, чёрные в сумерках деревья — там же, река, несущая в залив кровавые волны…

Квартира встретила меня неприятной тишиной и каким-то слабым, но устойчивым могильным запахом. Первым делом я подумала о мусорном ведре: неужели не выбросила, когда уходила на работу в четверг? Мусорка с четверга — та ещё радость.

Но нет, ведро сияло чистой белизной: не просто выбросила, а ещё и тщательно вымыла. В ванной — та же стерильность, на кухонном блоке она же. А пахнет всё равно. От соседей несёт, что ли? С улицы?

Раскрыла окна на балконе — потёк внутрь стылый вечер, неся с собой запахи палой листвы, влажной земли, горячего металла из автосерсиса, устроившегося напротив дома. Что-то они там такое варили сваркой — сумерки периодически прорезывало синими вспышками, чем-то лязгали, взвыла на несколько минут болгарка, потом стихла. От соседей сверху доносились — бум-бум! — звуки вечеринки, соседи слева опять обнялись с перфоратором, где-то плакал маленький ребёнок, задрались друг с другом маленькие собачки, и хозяева с матюками растаскивали их, а кто-то с кем-то ругался по телефону, вставляя через слово русский неопределённый артикль на вторую букву алфавита…

В комнате после свежего ветра на балконе запах показался вовсе уже отвратительным. Я заглянула за шкаф, отодвинула диван… И меня будто в лицо ударило чем-то тяжёлым.

В углу лежала кукла.

Тряпичная. Голова — свёрнутый из нескольких тканевых жгутов овал. Пухлые, перевязанные красными ниточками ручки и ножки. Тельце из выцветшего ситца. Запах шёл от неё.

Не знаю, сколько я простояла, тупо таращась на это изделие не пойми чьего больного разума. В мозгу всплыли какие-то обрывки про магию вуду — лепит колдун куколку того человека, которого хочет извести, а потом… что потом — не помнила, но человек, короче, умирает в муках. Верят же люди в этакую чушь!