Тайны Торнвуда

– Он нашел верную дорогу, вот и все. Кэрол, его жена, очаровательна. Она души в Тони не чаяла, ухаживала за ним. Помогала ему с карьерой, облегчала жизнь. Но не только это, конечно. Просто они совпали.

Дэнни казался задумчивым. Написал: «Вы встретили кого-то другого?»

Я покачала головой.

«Почему нет?» – знаками спросил он, изображая удивление.

– Слишком занята своей карьерой. Дочь воспитываю.

Снова в ход пошел блокнот: «А настоящая причина?»

Я не могла посмотреть ему в глаза, поэтому уставилась на чахлый алектрион. Заныла нога. Я прикинула, не проглотить ли пару таблеток панадола, чтобы приглушить боль, которая начинала нарастать. Затем все же пришлось признаться:

– Я так никого и не встретила… в смысле, ни с кем не совпала.

Дэнни кивнул, разглядывая мое лицо, словно моя откровенность предельно изумила его. Его явный интерес вызывал у меня желание продолжать разговор. Меня распирало любопытство в отношении Дэнни, и его неожиданные расспросы о Тони давали возможность задать ему в ответ вопросы более интимного свойства: почему ты вызвался пойти сюда со мной сегодня? Почему у меня такое чувство, будто ты со мной заигрываешь? И как ты справляешься с одиночеством, которое должен чувствовать из-за своей глухоты в такой крохотной провинциальной общине, как Мэгпай-Крик?

Но вместо этого я проговорила:

– Кори сказала мне о вашей жене. Мне жаль.

«Мне тоже, – вздохнул он и добавил на пальцах: – Плохо для Джейд».

– Она чудесная девочка. Они с Бронвен как две горошины в стручке.

Дэнни нахмурился, тогда я взяла блокнот и написала свое сравнение. Дэнни улыбнулся и сделал знак:

«Да, они как сестры, правда?»

Безумие, как невинное замечание может вогнать в краску. Смутившись, я изобразила интерес к севшей неподалеку сороке. Та затрещала, постепенно набирая громкость, пока стрекотание не полилось из ее горла сплошным потоком, вызывая у меня мурашки.

Витые ветки старого эвкалипта чернели на фоне лазурного неба, нежные серо-зеленые листья висели неподвижно, как будто затаили дыхание. Мне нравилось сидеть здесь, с Дэнни мне было спокойно. И однако в сердце моем шла война. Я была листком, подхваченным бурным потоком, который несло в какое-то очень желанное место, и при этом я жутко боялась. Скорость и быстрое развитие событий возбуждали – но я с этим не справлялась, страстно желая привычной безопасности твердой почвы.

Краем глаза я видела, что Дэнни откинулся назад, лениво запустил пальцы в свои растрепанные волосы, вздулись мышцы его рук. Я старалась не смотреть, но его пальцы начали двигаться в воздухе, и мне пришлось повернуть голову, чтобы прочесть сообщение:

«Это место наводит меня на мысли о Тони».

– Почему?

Дэнни взял блокнот: «Обычно мы сидели здесь, когда были детьми. По дороге в хижину, как мы сейчас».

Может, сработала красота окружающего нас пейзажа, или палящий зной, или легкая нервозность, какую я всегда испытывала в присутствии Дэнни. А может, виновата была тайна, поселившаяся в сердце, которая разъедала его изнутри, как червяк середину яблока, заставляя меня отбросить всякую осторожность и спросить:

– Почему, по-вашему, Тони никогда не поддерживал связь ни с кем отсюда? Ни с вами… ни даже со своей матерью? Я могу понять, что он скорбел по своей сестре, но мне странно, что он до такой степени отрезал себя от прошлого.

Дэнни пожал плечами. Долго смотрел на свои руки, потом написал в блокноте:

«В ту ночь, перед тем как убежать, он пришел попрощаться. Было поздно, Тони забрался ко мне в комнату через окно. Он казался больным, был бледен, обливался потом. Он сказал, что вынужден уехать, что он сделал нечто плохое».

Меня это поразило.

– Плохое?.. Например?

Он снова начал писать, заполняя маленькую страницу своими кривыми каракулями. Наклонив голову, я попыталась прочесть первую строчку, но тут он закончил, вырвал листок и с поклоном подал его мне.

«Я спросил, что случилось, но он мне не сказал. Он казался напуганным, постоянно оглядывался, вздрагивал от каждого звука».

Дэнни начал новую записку, но на середине остановился. Засунув блокнот и ручку за пояс джинсов, он начал быстро жестикулировать, почти лихорадочно, его жесты были точны, быстры и настойчивы. Не ругается ли он опять, подумала я, и смотрела как загипнотизированная.