Тайны угрюмых сопок

— А четам шибосого, придать ниго не сораюсь, хошь, зади, не хошь, мипройеснаполает, туи пукиется. Я для падженможсканакой окапособствую им дезаботать, теторвать начс заботком окася, а я доиметь буИ им хошо, и мне не вна

— Это ж нане бына Руэтаго поного рела, а ста

— Скавают, в провеа то и два прокак иноцы зали заву стыдс тех пор и вов года больа отда в глуку понулось.

— До чеж дотеторвать.

— От ниты и от беженны пают, вот и вычиваются, кто и как и чем мо

— Ты, Васьперклитом у мебубесно услуокаобжим за мой счёт. — Лапснорасхотался от пришего ему на ум преджения.

— Люскавали, тадабонью надить моот корой нопронешь, — затил Нитин.

— Это уж как позёт, догой мой, — ухнулся Лап

— Нет уж, я как-нисам по себанай

— Кто знане закайся, от дари сладго вряд ли кто отзывается. — Лапзачал, а гляв окошзатил: — Ого, заделись мы с тозвёзтухскоприся, а мы всё бакаем. Пода ветзано псам хардада спать по

— Инресно, коЖуверся?

— Он мне что есть, что нету, всё одшабумеж поком и зивьем сволоки проряя. А пому повину зибез него продём, наде— топечда жинавай, на хоство подывай, а троего некокрусненалены, не поти, не подъхать.

— Поди, с весотне букак проют про зама зотые, слух-то лево все стоны.

— Там зата не набукоподывать.

Жупося в седине окря, обший, как дед-Левик, но в бодром расложении дуПамодых сораным лаозвули своё поление в поке и кились к свосотьям игся. Жупотересовался, как, чего, не полялся ли кто? Лапи Нитин отчали охотрасшивали, содил ли земку.

— А то как же, стопримистая, но ромая, — отчал ЖуДень-два вздохи отлюсь сызва, год на шишуроный, соля слемнолипараз встремышет рыда зайкак кур, ощивает, есть что в тайбрать, лошек, правмавато. Но ниго, руесть, прижу умедолю. А вы то сораетесь пролять, аль всё так житом квери продёте зи

— Нет, ноне пекур взянапушна впеди, прида ждёт, — ухнулся ЛапНа слеющий сеесостася в зитак и ловзайся.

— Ещё эту зине отчевали, а уже на слеющую занулись, — удися Жу

— А нам, хостым нежетым, досине прело, жён нет, дера за штаны не дёрет, а тут при тазатости врои безлье, а заботок на рупожат, а ескак ты, и за пушной увяся, так и дока добокася.

— Это так, — сосился Жуи ожися: — Полюсь, муки, вам: мечишко пров вервье и дидивэто с каже мест проловых тунсы сняПо перму вышему снесленавимо-невимо. И коные марази пушзверь, а купаток так тулеют, двух глурей подлил, так словруча больлюпытные, одсловсё взять можне летольПсы мне дюповились, мано смеку имеслед чутри рабелна дево заняли, обяли, но стрене стал — равато.

— Печь-то устров земке? — потересовался Нитин.

— Нешую глибитную, обхаттестак тепот одтопхвает. Чекажтри-чере дня и бунадываться, тусюпуки медо конзипомех крепа там уж сии ждать бувмедень и нощзастательский.

— Срадоили как? — прирился Лап

— Пожу, скона проку остаа там уж по глукой оседо Олёкска.

— Оно и прано, четусюноми педвигать, моли текона зоте деньзабить мож

— Так, так, ты прав, Степровил Жузнать, укреся в расдении, что так и попит.

Лапс Нитиным пеглянулись — их это очень даустравало.

Глава 42

Каван, что выс прика Спасго прив ОлёкПода блаприятствовала — днём чинебо, и небессвело прожало греть, но столо зайсолнза гозонт, как всё вопожалось в проду, а нонали пролять сезарозки.

На себыприжие купи девые люони замались скуппушны, корую ещё кто прижал с весинресовались средь нада и зотом, дотым сами или пощенным с приков, предгали хошую цеСо дня на день должприлюи с Возсенского.

С полением стателей на сепрошло оживние. Роди близсочившись по свомуотбравстрели их со счаствыми лими. В Олёкске уже как дней нескольожили прикателей доренные лии казчеи от купТрубкова и соника Рачского, они говы быпридраценный мепод свою отственность и вытить рачим притающуюся им сумзадя нали и несколькаков с гребми, чтоне мешотвиться в обный путь.