Тайны уставшего города

Был разгромлен альманах «Литературная Москва», подвергнут остракизму роман Владимира Дудинцева «Не хлебом единым». Потом Аджубей, Шелепин и Семичастный с благословения Хрущева начнут издеваться над Борисом Пастернаком. В августе в Темир-Тау взбунтовались рабочие знаменитой ударно-комсомольской стройки Карагандинского металлургического комбината. Они протестовали против нечеловеческих условий жизни. Тогда впервые армия по приказу Никиты Хрущева применила оружие.

Потом меня поразила история Яна Рокотова. Я неплохо знал этого человека и могу сказать, что это была не самая светлая личность. Суд отмерил ему за валютные операции положенное количество лет на лесосеке с бензопилой «Дружба». Но партийный вождь приказал изменить Уголовный кодекс, введя расстрельную статью за валютные операции, а потом заставил закон обрести обратную силу и повелел Верховному суду СССР изменить уже утвержденный приговор. Ян Косой был расстрелян в Пугачевской башне Бутырской тюрьмы.

А в январе 1963 года я впервые «на краю земли» встретил спецпоселенок из Москвы. Именно тогда, пусть с большим опозданием, я начал понимать, что никакого «светлого завтра» не наступит, а социализм с человеческим лицом — очередная утопия, рожденная в ночных спорах на московских кухнях.

Много позже я пойму, что Никита Хрущев на ХХ съезде развенчивал культ личности от страха. Он панически боялся, что стоящие у трона, закаленные в аппаратных играх соратники великого вождя сбросят его и раскатают в лагерную пыль.

Никита Хрущев сменил умершего водителя, но осталось главное — государственная партийная машина. Она двигалась по своей колее, и остановить ее было невозможно. Многие еще погибнут под ее тяжелыми гусеницами, в том числе и сам Никита Сергеевич. Машина раздавит его и поедет дальше. Она двигается и сейчас, просто ее из красной перекрасили в трехцветную.

* * *

Все же я зашел попрощаться к ссыльным девочкам и, несмотря на предупреждение кожаного человека, взял у них письма домой.

А потом опять была степь, и на горизонте она сходилась с темным небом. И мне казалось, что вот-вот я доеду до края земли и увижу монаха, пробившего головой свод.

В Тургай мы приехали поздно и Леонид Иванович предложил зайти к нему поужинать. Он жил один, семья осталась в Москве, в доме на улице Горького, стоящем впритык с Моссоветом.

Хозяин соорудил немудреную закуску, достал бутылку коньяка. И начался странный ночной разговор. Леонид Иванович был близок к власти, поэтому знал много. Для меня его рассказы стали полным откровением.

Он говорил о Маленкове, убеждая меня, что, если бы к власти пришел Георгий Максимилианович, жизнь в стране потекла бы по новому, счастливому руслу.

Маленков должен был стать преемником Сталина. Он огласил отчетный доклад ЦК КПСС на XIX съезде, что обычно делал первый человек в партии.

Сталин уже болел и бывал в своем кремлевском кабинете не более трех раз в месяц. Практически страной правил триумвират: Маленков, Берия и примкнувший к ним секретарь ЦК, он же первый секретарь МК ВКП(б) Никита Хрущев.

Они знали, что дни Сталина сочтены. Но для того чтобы будущий преемник чувствовал себя спокойно и уверенно, надо было посадить своего человека на МГБ.

Виктор Абакумов был лично предан Сталину.

Тогда появилось письмо на имя Сталина подполковника из Особой следственной части МГБ Михаила Рюмина. В нем говорилось, что министр госбезопасности Абакумов покрывает террористическое подполье, в качестве примера приводилось дело еврейского националиста Этингера и руководителя молодежного антисоветского Союза борьбы за дело революции Юдина. Дальше в письме были приведены факты морального разложения министра и его шалости с казенными деньгами.

Абакумов был снят и арестован. Новым министром стал человек Маленкова, бывший секретарь обкома С.Д. Игнатьев, работавший в ЦК зав отделом парторганов.

Но убрать Абакумова — лишь половина дела. Были еще личный секретарь вождя Поскребышев и начальник личной охраны генерал Власик.

После съезда партии в ЦК был создан новый отдел по подбору и распределению кадров. Возглавил его Н.Н. Шаталин, верный соратник Маленкова.

Генерал Власик был арестован, а многолетний личный секретарь Сталина А.А. Поскребышев уволен с этого поста.

Берия и Маленков сделали просто невозможное. Устранили из Кремля тень вождя.

* * *

Ровно в двенадцать погас свет. Электричество «на краю земли» отпускали крайне дозированно. Леонид Иванович зажег керосиновую лампу. Он, рассказывая, шагал по маленькой комнате, и тень его причудливо ломалась на стене.

А за окном ветер бил в стекла снежными зарядами, словно пытаясь раскачать затерявшийся в степи саманный город.

— Знаешь, почему Хрущев отдал хохлам Крым? — внезапно спросил он.

— Нет.

— Он до войны был первым секретарем ЦК КПУ. По его инициативе было репрессировано около 200 тысяч человек. Эти архивы вывезли во время войны, и они осели в ЦК. После победы Хрущев вновь уехал на Украину, и волна репрессий и выселений снова была чудовищной.

Довоенный архив в Москве уничтожили, а за послевоенные документы он и подарил Украине Крым.