Тайны уставшего города

Сделаю небольшое отступление. Через десять лет я рассказал эту историю моему другу кинорежиссеру Алоизу Бренчу. Он сразу же предложил мне написать сценарий. Но тогда он снимал киноэпопею «Долгая дорога в дюнах», а потом приступил к работе над фильмом «Двойной капкан». И когда дело дошло до моего сценария, который уже практически был принят, грянуло национальное возрождение. И те поправки, которые нам предложило сделать новое руководство Рижской киностудии, никак не вписывались в наше понимание истории Латвии.

Итак, я работал над явно непроходным материалом. Придумывал ходы, пытаясь найти в этой уголовной истории признаки оперативной комбинации ОББ. Работал, не напрягаясь, так как прямо под моими окнами был замечательный пляж и мое любимое прохладное море.

Но все же мне пришлось поехать в Ригу. Издательство «Лиесма» прислало телеграмму, где сообщало, что я могу получить деньги за переиздание моей книги.

Я приехал в Ригу, получил причитающуюся мне сумму и отправился на вокзал. Но у гостиницы «Рига» был взят в плен целой бригадой московских приятелей, среди которых был мой друг киноактер Валя Кулик: в Риге режиссер Толя Бобровский снимал бессмертное кинополотно «Возвращение святого Луки».

Конечно, мы сразу очутились в гостиничном ресторане, а потом решили ехать ко мне жарить шашлыки.

Мы неплохо погуляли, потревожив веселыми криками патриархальную тишину курортного поселка. Но счастье тоже не бесконечно. Все уехали, а Валя Кулик немного перебрал и остался у меня ночевать.

Проснулся я от странного стона. Зажег свет и увидел Валю Кулика синюшно-мертвенного цвета.

— Похмелиться есть? — спросил он.

Я внимательно оглядел его и понял, что дело плохо. В бутылках после вчерашнего что-то оставалось, но, выйдя на крыльцо, я с ужасом обнаружил, что аккуратная хозяйка все из них вылила и приготовила под наливку. Да дело было хуже некуда.

— Валя, пойдем к морю, — предложил я.

— Зачем? — простонал мой друг.

— Подойдем к ресторану, может, у сторожа чего спросим.

Над поселком поднимался рассвет.

Мы шли вдоль берега моря, ближе к дюнам, и вдруг Валя крикнул:

— Смотри!

На песке лежал труп. Рука его была неестественно вывернута, голова закинута. Я почему-то запомнил окурок, прилипший к новенькой подошве ботинка. И вообще, покойник был одет во все новое.

Я подошел, наклонился к нему.

Труп сел и, не открывая глаз, сказал:

— Мальцы, выпить есть?

Потом он, как гоголевский Вий, поднял веки и, дыхнув на меня перегаром, спросил:

— Я где?

— На пляже, рядом с рестораном.

— А ресторан открыт?

— Еще пяти нет.

— А деньги у тебя есть?

— Возможно, — таинственно сказал я.

— Пошли.

— Куда?

— К Промкомбинату, там у меня братан сторож.

Через весь поселок, под стоны артиста Кулика мы выдвинулись в лес к Промкомбинату.

Человек во всем новом взял деньги и исчез в воротах. За ними, как потом выяснилось, находились цех по производству местного плодово-ягодного вина и замечательное колбасное производство.

Наш проводник появился минут через десять. Приволок три здоровенных бутылки, круг свежей колбасы и стаканы.

Увидев такую роскошь, Валя наконец перестал стонать.

Ну а дальше все было, как обычно.

— Послушай, — спросил я нашего нового друга после второй, — ты что, на свадьбе был? Одет во все новое.

— Нет, — сказал он, — кстати, меня Андрес зовут, я освободился из лагеря и вчера свой приезд отмечал.

— Долго чалился?

Андрес усмехнулся и достал из внутреннего кармана справку об освобождении.

Срок 25 лет. Статьи 58-2 и 59-3.

— Так, значит, ты «лесной брат»? — удивился я.

— Вроде того, а вы кто?

— Мы из кино. Я сценарист, мой друг актер.

И тут наступил звездный час Вали Кулика.

— Я тебя узнал, — сказал Андрес, — ты в «Деле „пестрых“ играл, мы эту картину на зоне раз сорок смотрели.

По случаю слияния бывших зэков с деятелями культуры взяли еще пару бутылок.

Я хотел расспросить его, но Кулика уже остановить было невозможно, он рассказывал своему спасителю о фильме «Дело „пестрых“.

Наконец мы двинулись в поселок.

— Видишь тот кирпичный дом? — спросил Кулика Андрес.

— Да.

— Так вот здесь я секретаря райкома пришил.

— Как? — ахнул нежный душой Валя.

— Из «вальтера».

И внезапно пропал добрый алкаш. Лицо человека из дюн стало холодным и резким, а глаза смотрели на нас, как два пистолетных ствола.

— Андрес, давай увидимся, — предложил я, — посидим, поговорим.

— Не о чем, мальцы, нам с вами разговаривать. За компанию спасибо, а теперь разбежались.

Он повернулся и пошел. Это был уже не жалкий алкаш, найденный в дюнах. От нас уходил твердой походкой хозяина человек с по-военному прямой спиной.

— Господи, — глядя ему вслед, вздохнул Валя Кулик, — с кем похмеляться приходится.

А вечером моя хозяйка Марита Яновна рассказала, что Андрес был студентом Латвийского университета, а когда наши войска вошли в Латвию, ушел в лес.

Я потом встречал его пару раз на улицах поселка. Он глядел на меня холодно и жестко. И я надолго запомнил выражение его лица и этот взгляд.

* * *