Тайны Васильков или мое нескучное лето

— Вовсе нет, — возразил Ваня.

— На самом деле — да, — улыбнулся Степан Пантелеевич. Мне снова показалось, что он мне подмигнул, но я снова не была в этом уверена. — Но сегодня — совсем другое дело.

Это заявление выглядело неожиданным.

— Итак, продолжим. Мы говорили о странных, если не сказать больше, происшествиях, которые происходят с тех пор, как вы, Катенька, приехали в Васильки…

— Происходили, — сказала я. — Уже два дня все спокойно.

— То есть до этого таких больших перерывов не было? — Степан Пантелеевич наклонился вперед.

Я задумалась. Потом занялась подсчетами, пытаясь вспомнить даты и загибая пальцы. Степан Пантелеевич взял в руки чашку и поднес ее ко рту.

— Не было, — уверенно сказал Ваня. — Это должно было случиться вчера. Я хочу сказать… что-то должно было случиться. Но не случилось.

— Почему вчера? — растеряно спросила я.

— Все эпизоды происходили через день. Я давно подсчитал.

— Очень практичный молодой человек, — сказал Степан Пантелеевич, глядя на меня.

— Значит… все закончилась? — произнесла я то ли с надеждой, то ли с сомнением.

— Вас это не радует?

— Радует, только…

— Мы все равно должны выяснить, что это было. Вернее, кто это был, — закончил мою мысль Ваня.

— О, это непременно! — воскликнул Степан Пантелеевич с энтузиазмом. И замолчал. — Я думаю, вам лучше поговорить об этом между собой, — произнес он через несколько минут общего напряженного молчания.

— Между собой? — я не могла скрыть разочарования.

— Да. А я буду вас слушать. Это довольно эффективный метод. Ведь вы оба во всем этом участвовали, прямо или косвенно, а я всего лишь зритель… Пока мне лучше оставаться в этой роли.

— А… как? — неуверенно спросил Ваня.

— Очень просто. Будьте увереннее. Отбросьте сомнения. Я еще во время нашего первого знакомства заметил, что вы довольно сообразительны. Забудьте обо мне. Говорите так, как будто меня здесь нет.

— Хорошо, давай попробуем разобраться, — произнес Ваня, поворачиваясь ко мне. Ты приезжаешь в деревню. Встречаешь старых друзей.

— Да.

Я кивнула. Мне казалось, что мы занимаемся ерундой. Что еще за театральные постановки? И при чем здесь мои друзья? Я бросила быстрый взгляд на Степана Пантелеевича. Он выглядел довольным.

— Кроме того, у тебя появляются новые знакомые, — продолжал Ваня. — По-моему, на них стоит обратить самое пристальное внимание.

— Ага. Новые знакомые — это ты и Белка. Еще Степан Пантелеевич. Все очень подозрительны.

— А этот, с которым ты позавчера возле магазина разговаривала? В клетчатой рубашке…

— А ты что, следил за мной?

— Я просто был у Антона. А его дом — напротив магазина.

Ладно, принимается.

— Это Вовка Крапивин. Я его сто лет знаю. Правда, когда в первый раз увидела, не узнала… Но только в первые две секунды.

— Вот видишь. Возможно, кто-то, кто кажется тебе знакомым, на самом деле вовсе не он.

— Ты сам понял, что сказал? — спросила я.

— Кто-то может выдавать себя за твоего давнего друга, но на самом деле им не являться. Ты же сама все время говоришь, что никого не узнаешь, — развивал свою мысль Ваня.

— Да это я сначала не узнаю. С первого взгляда. А потом-то узнаю. Ты ерунду говоришь. Не может человек притворяться другим человеком, тем более, здесь, в деревне. Это же тебе не город, где соседи друг друга только в лифте видят, да и то со спины. Здесь все друг друга знают снаружи и с изнанки.

— Очень здравая мысль, — поддержал меня Степан Пантелеевич. — Выдавать себя за другого человека в деревне — чистое безумие. Кстати, а почему вы решили, что недоброжелатель должен быть здесь новичком? Это нелогично.

— Но я не представляю, кто из местных может так меня ненавидеть! — воскликнула я. — У меня со всеми всегда были хорошие отношения…

— Но еще более странно представить, — проговорил Степан Пантелеевич, — что вас вдруг люто возненавидел кто-то незнакомый. Для ненависти, да что там, для простой неприязни нужна причина.

— Да это просто какой-то чокнутый! — воскликнул Ваня. — Маньяк. Точно. Я его выслежу, и уж тогда…

Глаза его кровожадно сверкнули.

Я задумалась. Кто в Васильках мог затаить на меня злость? Может кто-то не может простить, что я когда-то не дала ему поиграть со своей куклой или запустила в него огрызком яблока? Больше ничего в голову не приходит.

— Мы, конечно, не можем полностью исключить версию с маньяком, — заметил Степан Пантелеевич, хотя я на девяносто девять процентов уверен, что это все же не маньяк.

— А кто? — хором спросили мы с Ваней.

— Тот, кто хорошо вас знает, — произнес Орлиный Глаз после эффектной паузы. — Возможно, что и вы его хорошо знаете. Но необязательно.

— Но… — вырвалось у меня. — Зачем?

— Когда я сказал, что он хорошо вас знает, я имел в виду и то, что он может знать о вас нечто такое, о чем вы даже не подозреваете…

Я открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, но передумала. А что тут, собственно, можно сказать или спросить?

— Орлиный Глаз сказал, что ты — очень смышленый парень, — вспомнила я, когда мы ехали домой.

— Я его вечный должник, — воскликнул Ваня.