Тайны Васильков или мое нескучное лето

— Рассказывайте все подробно, — скомандовал он.

Я несколько секунд сомневалась, с чего начать, но мне на помощь пришел Ваня.

— Вчера я уезжал в город, — сказал он. — Нужно было по работе…

Дальше я взяла инициативу в свои руки, подробно пересказав весь вчерашний вечер, начиная с визита к Галке, как того потребовал Степан Пантелеевич. Потом Ваня рассказал, как он приехал и не мог до меня достучаться и дозвониться, и поэтому влез в окно.

— Так вы говорите, окно было открыто? — обратился Орлиный Глаз к Ване.

— Я толкнул, и оно отворилось, — ответил тот.

— Я не проверяла защелки на окнах, — сказала я, поймав вопросительный взгляд Вани.

— Но я же просил тебя! — сокрушенно воскликнул он.

— Теперь это уже не важно, — отмахнулась я.

— Так, значит, сморщенные лапы, — рассеянно произнес Степан Пантелеевич. — Я думаю, вам нужно выпить чаю, — неожиданно закончил он твердым голосом.

— Чаю? — переспросила я. — Но я пила… вчера.

— И все же вы потеряли сознание не от удушения, а от страха, — сказал он, вставая и внимательно приглядываясь к моей шее. — Интересно, что подумал в тот момент этот ваш… товарищ в капюшоне?

Орлиный Глаз ушел на кухню, а мы с Ваней уставились друг на друга.

— В этой истории есть несколько неясных моментов, — сказал Степан Пантелеевич, разливая чай.

Мы с Ваней посмотрели на него вопросительно.

— Например? — спросил Ваня нерешительно.

— Например, почему Катерина резко села, хотя утверждает, что ее сковал ужас, и она не могла пошевелиться? Или как этот капюшон умудрился одновременно душить ее и держать за локти?

Я задумалась. Я напрягала память, как могла, но чувствовала, как что-то ускользает от меня, какая-то мелкая деталь, скорее всего незначительная. Моя память была наполнена парализующим ужасом и единственное, что я помнила отчетливо — это пустое лицо и серые морщинистые лапы…

— Я не могу вспомнить, — еле слышно сказала я. — У меня такое ощущение, что что-то было, но этот… страх мешает мне думать.

— Хорошо. Это мы пока отложим. А теперь, я думаю, пришло время задать вам главный вопрос, — Степан Пантелеевич выглядел чрезвычайно серьезным.

Мне стало как-то не по себе. Я оглянулась на Ваню, но встретив его сочувственный взгляд, быстро отвела глаза.

— Зачем вы приехали в Васильки? — спросил Орлиный глаз, глядя на меня с пристальным вниманием.

— Но я… — пробормотала я. — Я же вам говорила. Отдохнуть, расслабиться, повидать старых друзей…

— И все? — голос Степана Пантелеевича был почти обвиняющим.

— Нет, — решившись, выдохнула я.

— Ага, — удовлетворенно кинул Орлиный глаз.

Я старалась не смотреть на Ваню, но все равно чувствовала на себе его удивленный взгляд. Орлиный глаз молчал, я тоже.

— Ну хорошо, — произнес он, наконец. — В ответ на ваше признание я тоже кое в чем признаюсь.

Воздух в комнате вдруг стал таким наэлектризованным, что я почти слышала треск разрядов.

— Если бы вы не появились у меня… в тот день, то на следующий день я бы сам к вам поехал.

Я молча ждала продолжения.

— Видите ли, ваша бабушка, Екатерина Андреевна, кажется, хотела вам что-то через меня передать.

— Кажется? — я не удержалась от восклицания.

Он кивнул.

— В этом месте я должен спросить вас…

Степан Пантелеевич посмотрел на меня, на Ваню, потом снова на меня. Я поняла суть его немого вопроса.

— У меня нет секретов от Вани, — быстро произнесла я. — То есть… теперь не будет.

— Понятно. Пожалуй, имеет смысл рассказать обо всем подробно, — сказал Орлиный глаз. — Однажды весной, если быть более точным, в апреле, я приезжал в Васильки. Нужно было кое с кем встретиться и запастись продуктами. Заодно я решил навестить вашу бабушку.

Я напряженно слушала.

— Сначала она мне показалась такой же, как всегда — спокойной, приветливой… Но потом я заметил в ее глазах то ли тревогу, то ли беспокойство. Когда я осторожно поинтересовался, все ли в порядке, она меня уверила, что все хорошо. Но позже, когда я собирался уходить, она меня остановила со словами: «Подожди, пожалуйста. Я хочу кое о чем тебя попросить». Было заметно, что она разволновалась. «Помнишь мою внучку, Катеньку?», — спросила она. «Прекрасно помню», — ответил я. «Я хочу, чтобы ты передал ей…». Тут она замолчала и задумалась. «Не знаю, как это лучше сделать, — произнесла она через некоторое время. — Я совсем не готова… Надо было раньше обо всем подумать». Я молча ждал продолжения и вскоре оно последовало, причем довольно неожиданное. «Если бы тебе нужно было спрятать в доме что-то ценное, так, чтобы никто чужой этого не нашел, а тот, кто должен найти, нашел без особых проблем… как бы ты поступил?» «Придумать тайник на самом деле не так уж и сложно, — сказал я, не показывая удивления. — А чтобы его нашел тот, кто должен, нужно оставить какой-то знак. Намек или указание. Во всяком случае, так делали в приключенческих книжках, которые я читал в детстве». «Точно! — воскликнула она. — Я тоже читала такие книжки. Указание… Какое же может быть указание, если я сама не знаю… Да. Васильки. Пусть это будут васильки. Передашь это моей внучке Катеньке, когда ей исполнится двадцать один год».