Тайны Васильков или мое нескучное лето

— Ладно, вы тут сами разбирайтесь, я домой пойду, — сказала Белка и подошла к двери. — Только имей в виду, если ты сама еще не понимаешь… Ты влюблена в него по уши. Да, да. Ничуть не меньше, чем он в тебя.

И она вышла.

Когда другие знают о тебе больше, чем ты сама, это как-то настораживает. Даже если они ошибаются. Время пришло. Больше нельзя прятать голову в песок. Я уже давно заметила, впрочем, в совершенно других ситуациях, что, когда очень долго и очень старательно прячешь голову в песок, то обязательно получишь по заднице. Голова, конечно, важнее, но и сидеть же на чем-то надо… О чем это я?

Вот о чем. Я должна прямо посмотреть в глаза происходящему и разобраться, что у меня с Ваней. Или у него со мной. Когда он рядом, мне почему-то хочется быть капризной, избалованной, совершенно отбившейся от рук девчонкой, хотя на самом деле я совсем не такая. Правда.

Когда его нет… через какое-то время я начинаю себя ловить на том, что перед моим внутренним взором то и дело возникают голубые глаза, русые вихры, сережка в ухе… Что это? Похоже на какое-то навязчивое патологическое состояние. И к тому же вчерашний поцелуй… вообще не хочу вспоминать, потому что, когда вспоминаю, мне сразу же хочется закрыть глаза и снова почувствовать… Хватит! Я пришла сюда, чтобы переодеться. Я открыла шкаф, рассеянно оглядела свои вещи, разложенные на полочках и развешанные на плечиках. Внизу валялась джинсовая рубашка. Та самая, в которой я позавчера ночью уснула на диване, а потом… Я подняла ее и хотела повесить, но решила, что лучше отнести ее в стирку. И тут я увидела, что на рубашке не хватает одной пуговицы. Самой первой, возле воротника, которую я никогда не застегивала. Но она была на месте, это я точно помню. Видимо, когда этот… человек сжимал мою шею, пуговица отлетела. Может, я дергалась и сопротивлялась, хотя совершенно этого не помню. Надо будет поискать ее в гостиной. Скорее всего, она закатилась за диван или под стол. Без пуговицы некрасиво, а пуговица эта необычная, с цветочным узором, такую вряд ли удастся купить.

Я засунула рубашку на нижнюю полку и закрыла шкаф. Потом, немного подумав, взяла со спинки стула бирюзовую косынку и повязала ее на шею. Говорят, одна деталь может полностью изменить весь облик. Будем считать, что именно это со мной и произошло.

Глава 18, в которой Орлиный глаз призывает разложить все по полочкам

Степан Пантелеевич, казалось, нисколько не удивился нашему сообщению о полном провале операции.

— Никого и ничего, — сказал Ваня сокрушенно.

— Ага, — кивнул Орлиный Глаз с таким видом, как будто другого и не ожидал. — Я надеюсь, у вас было время выспаться после бессонной ночи?

— Да, — сказала я.

Ваня промолчал.

— Не следует пренебрегать естественными нуждами организма, — назидательно произнес Степан Пантелеевич, глядя на Ваню. — Даже если вы молоды и переполнены жизненной энергией. Вам могут понадобиться все ваши силы в любой момент.

Потом он обратился ко мне.

— За это время вы не вспомнили ничего нового?

— Нет, — покачала я головой.

На самом деле я даже не пыталась ничего вспоминать. Скорее, наоборот, я пыталась все забыть. Чтобы как-то утешить загрустившего Глаза, я рассказала о пропавшей пуговице. Он, как и следовало ожидать, не придал этому никакого значения.

Степан Пантелеевич, как обычно, угостил нас свежезаваренным крепким чаем, и мы продолжили наши обсуждения.

— А вдруг он уже нашел и забрал сокровища, и поэтому не приходит? — высказала я мучившие меня опасения.

— Нет, — Орлиный Глаз покачал головой. — Не поэтому. И я бы на вашем месте не был так уверен, что он не приходит.

— Что? — от его слов я совершенно явственно вздрогнула.

— Возможно, он приходит, просто делает это не так эпатажно, как раньше.

— То есть вы хотите сказать, — начал Ваня и замолчал.

— Я хочу сказать, что вы, возможно, встречали его сегодня или встретите завтра. Может, вы будете говорить о погоде или вспоминать былые времена…

— То есть вы по-прежнему уверены, что это кто-то из моих знакомых? — растеряно спросила я.

— Пока у меня нет никаких оснований менять свое первоначальное мнение.

— Я совершенно не могу представить, чтобы кто-то из тех, кого я знаю, стал меня душить.

— А вот это как раз немного другой случай, — сказал Орлиный Глаз.

— Другой? — я, как это обычно бывало в беседах с Глазом, перестала что-либо понимать.

— Очевидно, что наш капюшон, пока будем называть его так, сам понятия не имеет, где находятся сокровища, — продолжал он. — Но знает, или только предполагает, что они должны быть в доме.

— Почему вы так думаете? — спросила я.

— Это же понятно, — вмешался Ваня. — Если бы он знал, где взять, он бы пошел и взял. Но он не знает. Поэтому хочет, чтобы ты уехала, а он получил свободный доступ к дому.

— Но тогда почему он раньше… — начала я

— На это могут быть две причины, — ответил, не дослушав меня до конца, Степан Пантелеевич. — Я думаю, Иван нам их объяснит.

Ваня раздулся от гордости.