Тайны Васильков или мое нескучное лето (СИ)

— Точно! — воскликнул Павел Юрьевич. — Вспомнил. У Екатерины Андреевны в гостиной елка стояла.

— Значит, вы были в гостиной? — спросил Степан Пантелеевич.

— Сначала мы пили чай на кухне. Потом перешли в гостиную.

— А когда Екатерина Андреевна принесла сережку?

— Когда мы закончили пить чай. Но, кажется, еще не ушли с кухни. Точно. Сначала она лежала на кухонном столе. Там еще скатерть в клеточку.

— Да! — не удержалась я от восклицания. — В красно-белую, — зачем-то добавила я.

— А шторы были закрыты? — не отставал от ювелира Орлиный Глаз.

— Да не помню я! — воскликнул тот. — Я, как эту сережку увидел, вообще обо всем на свете забыл.

— Бабушка всегда закрывала шторы в гостиной, — снова вмешалась я. — Потому что она выходит на улицу. А на кухне могла и не закрыть, ведь там огород.

— Мне кажется, шторы были закрыты и там, и там, — сказал Павел Юрьевич. — Но поклясться я не могу. Еще будут вопросы?

— Пока хватит, — сказал Степан Пантелеевич.

Павел Юрьевич вздохнул с видимым облегчением.

За этими расспросами первый шок от невероятной новости немного притупился, но, когда Орлиный Глаз прекратил свой дотошный допрос, и на минуту воцарилось молчание, меня снова как будто током ударило. «Сокровище, — проносилось в моей голове, — настоящее сокровище. Старинная драгоценность. Огромный сапфир… Неужели это действительно происходит со мной?»

— Где же она может быть? — задал риторический вопрос мой брат Борис.

— Интересно, как она выглядит? — спросила я почти одновременно с ним.

В отличие от вопроса Бориса, мой вопрос не был риторическим.

— Если бы этот… старый следопыт, — сказал Павел Юрьевич, косясь на Степана Пантелеевича, — прямо сказал мне, зачем я ему понадобился, то я бы, наверняка смог найти фотографию.

— Фотографию? — воскликнули мы с Борисом одновременно.

— Фотографию той сережки, которой сейчас владеет банкир. Как я уже говорил, на взгляд неспециалиста они совершенно неотличимы. Но на самом деле камни немного разные, хотя и одинакового размера.

— Вот бы увидеть эту фотографию, — вырвалось у меня.

— В этом нет ничего невозможного, — сказал Павел Юрьевич. — Когда я ее найду, то отправлю вам по электронной почте.

— Большое спасибо, — поблагодарила его я.

— Эта сережка, — продолжал Павел Юрьевич, — представляет собой ювелирное изделие с одним большим сапфиром, окруженным более мелкими сапфирами и бриллиантами. Обрамление — золото и серебро. Время изготовления — конец восемнадцатого века, предположительно тысяча семьсот девяностый год.

Его мягкий, вкрадчивый голос звучал завораживающе. Мое воображение рисовало нечто сверкающее, синее и переливающееся. Ведь сапфиры синие, не так ли? Мне как-то неудобно было спрашивать. Но я все же спросила. Вернее, вопрос сам слетел с моего языка.

— Сапфиры бывают синими, голубыми, фиолетовыми, зелеными, оранжевыми, желтыми и коричневыми, — очень пространно ответил Павел Юрьевич. Видимо эта маленькая просветительская лекция доставляла ему удовольствие.

— А наш какой?

— Его цвет кажется мне наиболее близким к фиолетовому, — ответил ювелир.

— Ух ты! — воскликнула я. — Обожаю фиолетовый цвет.

— Из этой сережки может получиться замечательная подвеска, — заметил Павел Юрьевич.

— Осталось только ее найти, — сказал Борис.

Мне показалось, что он от нетерпения немного подпрыгнул на диване. Я прямо-таки видела, как у него руки чешутся по-настоящему начать искать тайник. С таким энтузиазмом он мне весь дом распотрошит. Надо его как-то утихомирить.

Степан Пантелеевич как будто прочитал мои мысли.

— Не торопитесь громить дом, — сказал он, с улыбкой глядя на Бориса. — Лучше сначала хорошенько подумайте, повспоминайте.

— А что мы можем вспомнить? — нетерпеливо воскликнул Борис. — Мы же ничего не знали.

— И, тем не менее, могли что-то заметить. Тогда вы не придали этому значения, но сейчас, взглянув на это в новом свете, вы, возможно, догадаетесь. Особенно сосредоточьтесь, как я уже говорил Катеньке, на переменах, произошедших в доме.

— Хорошо, — кивнула я. — Мы будем думать.

Мне, как и Борису, уже не терпелось уйти.

— Нельзя забывать и о втором аспекте нашего дела, — сказал Орлиный Глаз.

— Да, — согласился Борис. — Если кто-то еще знает об этой вещице, это может быть опасно.

— А вы не хотите устроить… вечеринку? — неожиданно предложил Глаз, поглядывая на меня, на Бориса, и на Ваню, который скромно сидел в углу дивана и за последние полчаса не издал ни звука.

— Вечеринку? — хором переспросили мы с Борисом. И даже Ваня удивленно поднял брови.

— Например, по поводу приезда вашего брата, — продолжал Степан Пантелеевич.

— Ну, если надо, — растеряно произнесла я.

— И пригласите на нее всех своих друзей. А я появлюсь позже. Загляну по делу, а вы предложите мне присоединиться.

— Вы что-то задумали? — догадалась я.

— Там видно будет. Но, пожалуйста, постарайтесь, чтобы на вечеринке присутствовали все, кого мы обсуждали.

— Ага, — сказала я.

— Список не нужен?

— Нет.

— Было просто замечательно, если бы это событие произошло завтра, — закончил Орлиный Глаз.

— Завтра? Ну ладно…