Тайны Васильков, или мое нескучное лето

Некоторое время мы вместе слушали, как Ваня беснуется на чердаке, хотя по звукам было совсем не похоже. Потом мы вылезли в окно и сообщили Ване, что он может прекратить свои упражнения.

Ваня слез с чердака слегка запыхавшийся.

- Ну что? — спросил он.

— Ничего, — сообщила Белка. — То есть, когда ты начал прыгать, были слышны какие-то звуки, но на тяжелые шаги они совсем не похожи.

— Да, — подтвердила я. — Похоже, ты слишком легкий для этого эксперимента.

— Я — легкий? — обиделся Ваня. — Да ты знаешь, сколько я вешу?

— Лучше не говори, — сказала Белка. — Она испугается.

Ваня почесал затылок. Мне очень захотелось повторить за ним это движение.

— Очень трудно представить, — сказала я, — человека, который весит раз в пять больше тебя, — я с сомнением окинула Ваню взглядом. — А, может, даже и в десять.

— Таких людей не бывает, — сказала Белка.

Я смотрела на дверь чердака, на крючок, который Ваня аккуратно закрыл, и по моей спине полз неприятный колючий холодок.

Алинка — очень мудрая женщина. Это я о том, как она управляется с колиными пацанами.

Сначала они перед ней выпендривались. Каждый старался показать, что он круче. Доходило до побоев и слез, в том числе под горячую руку попадало и Алинке. Но теперь она изменила тактику. Сначала одного похвалит, потом другого. Потом опять одного, и опять другого. В порядке строгой очередности и по справедливости. А те и рады стараться. И домики с ней строят, и воду для куклиной ванны на самосвалах возят, и чай пьют понарошку из крохотных чашечек. В общем, все довольны, а больше всех — Света.

Они с Белкой в это время сидят, загорают, языки упражняют. В основном на темы чем кормить, чему учить и как достичь правильного и гармоничного развития ребенка в сегодняшней непростой политической и экономической обстановке.

А я сижу, зеваю.

— Скучно, — сказала Светка, глядя на меня.

— Скучно? — удивилась я.

— А тебе, что, весело? — посмотрела на меня Светка с подозрением.

— Ну, не то чтобы весело… — замялась я.

«Скорее, страшно интересно. А временами просто страшно…», — вертелось у меня на языке.

— Я слышала, у тебя роман с Макаровым.

— С кем?

Светка растянула губы и пожала плечами.

— С Иваном Макаровым, — произнесла она раздельно.

— Это… что ли… с Ваней?

— Ты что, даже фамилию его не знаешь?

— Нет, — пролепетала я.

— Да-а. То есть вам точно не скучно, — сделала она неожиданный вывод.

— А кто он, этот Ваня? — спросила Белка.

Белка и Света смотят на меня одинаково вопросительно. Как так получилось, что разговор свернул куда-то совсем не туда?

— Тракторист, — ответила я.

— Что, правда? — удивилась Света.

Я пожала плечами.

— Он так говорит.

— Не стоит верить всему, что говорят мужчины, — назидательно сказала Белка.

— Я в курсе.

Мы помолчали, задумавшись о склонности мужчин ко лжи и вероломству.

— По-моему, между вами летают какие-то искры, — произнесла, наконец, Белка.

— С чего ты взяла? — возмутилась я. — Ничего никуда не летает.

— Может, ты сама еще не знаешь, а со стороны уже заметно.

— Как заметно?

— Ты цветешь, а Ваня чахнет на глазах.

— И что? Может быть, одно с другим вообще никак не связано.

— Все может быть. Но я точно знаю, что женщины от любви расцветают, а мужчины выглядят, как больные овцы.

— Кто это сказал?

— Точно не помню, кажется, мисс Марпл.

— Точно, она, — подтвердила Света. Еще одна любительница детективов.

— Никак не могу понять, почему это ты такая мудрая? Ты меня старше года на три, не больше, — обратилась я к Белке.

— На пять. А причина моей мудрости вон там, шоколадку доедает, — Белка с нежностью посмотрела на Алину, которая облизывала вымазанные шоколадом пальцы.

— Что, от этого так мудреют?

— Да.

— Как-то ты невесело вздыхаешь…

— Может, тебе еще рано это знать, но с того момента, как у тебя появится ребенок, ты уже никогда не будешь по-настоящему беззаботной и безмятежной.

И она посмотрела на молчаливую Свету. Та кивнула.

Я была очень удивлена.

— Странно это от тебя слышать. Мне-то казалось, что ты — сама беззаботность. Такая же, как твоя дочка. Тебе как будто тоже пять лет.

— Конечно, мне тоже пять лет, — улыбнулась Белка. — Я, правда, вместе с ней снова переживаю детство. Но, знаешь, иногда, очень часто, я просыпаюсь среди ночи и бегу проверять, дышит ли она… Может, это задвиг какой. Это у меня с того самого момента, как она родилась. Я все время за нее боюсь. Хотя, конечно, не думаю об этом ежесекундно…

— Ну, ночью всем в голову разная ерунда лезет.

— Да-а. И днем, бывает, тоже.

— Наверное, это нормально.

— Да нет, в психушку мне точно рано, — сказала Белка. — Так вот, о мудрости… На многое смотришь по-другому, когда у тебя есть такое вот чудо. Замечаешь то, на что раньше не обращала внимания и начинаешь видеть немного дальше своего собственного носа.

Белка подергала себя за нос и мы рассмеялись. В этот момент Алина прикончила-таки шоколадку и со вздохом сказала:

— Я вся такая чумазая. Придется идти умываться.

И они пошли умываться. А я, может быть, впервые, всерьез задумалась о том, какой я стану, когда у меня появятся дети. Девочка. И мальчик. Может, еще девочка. Там посмотрим.