Тайны великой пустыни

Спустя несколько дней Чжэнь прекратил мои водочные возлияния и накатал новых шариков. Их предстояло запивать уже разогретым шаосинским вином, что также не вызвало каких-либо возражений. Когда боли в ноге окончательно утихли, мне даже немного взгрустнулось. В 1998 году специально заехал в Цзинань, чтобы повидаться с удивительным доктором. Увы, товарищ Чжэнь, как мне сказали, серьезно болел и никого вокруг не узнавал. Из разговора с представителем международного отдела университета стало ясно: настаивать на посещении тяжело больного человека неразумно, ибо появление иностранца могло вызвать смешанную реакцию у его родственников.

В Такла-Макан пришло утро. Кроме узкой полосы дороги, нас со всех сторон окружали бесконечные песчаные горы и барханы. Они находятся в постоянном движении: меняют свои очертания, разрушаются и вновь возрождаются. О том, что пески наступают, наглядно свидетельствовали наполовину засыпанные во многих местах нейлоновые заграждения-«ловушки» в виде треугольников, основания которых выставлены с учетом направления дующих ветров, и кустарники, специально посаженные для защиты трассы и проезжающих по ней автомашин. Кое-где их уже не было видно вовсе.

Согласно официально опубликованным данным, с октября 2000 по май 2001 года вдоль шоссе в пустыне посадили свыше 2 млн. засухоустойчивых деревьев (кустарников?), которые «эффективно обеспечивают нормальное движение транспорта». Однако мне показалось, что проблема еще далека от окончательного решения. Такла-Макан явно настроена потеснить человека и вернуть утраченное пространство.

Китайские специалисты давно бьют тревогу по поводу опустынивания. В настоящее время им охвачено примерно 20 процентов территории страны, ежегодно эта площадь увеличивается почти на 3,5 тыс. кв. км. Власти в этой связи даже приняли общегосударственный закон. Одновременно они заявили, что только в 2010 году удастся взять под контроль процесс распространения песков, а к 2030 будут созданы надежные защитные экосистемы в пустынных регионах.

На остановках и по ходу следования я пытался снимать местные ландшафты. Сфотографировав замечательную пару из числа пассажиров автобуса— даму с собачкой, вдруг вспомнил не героиню рассказа А. П. Чехова, а несчастного Меджнуна из поэмы Алишера Навои «Лейли и Меджнун». Влюбленному юноше запретили приближаться к шатру любимой Лейли и посадили на цепь, как обычно поступали с безумными людьми. Меджнун сумел разорвать цепи, бежал в пустыню и жил отшельником. Его уединение делил с ним верный пес, которому молодой человек поверял свои горести и муки.

Спустя какое-то время он вновь вернулся в пустыню, где неутолимая тоска по Лейли пробудила в нем поэтический дар. В окружении бедных крестьян и диких зверей юноша слагал страстные газели в честь Лейли:

…Когда мольбу любви Меджнун исторг,

Привел он всех в смятенье и восторг,

Оцепенели жители пустынь,

И каждый повторял: «Аминь! Аминь!»

(пер. С. Липкина)

Выдающийся поэт, мыслитель и государственный деятель Алишер Навои (1441–1501 гг.) жил и творил в эпоху распада некогда могущественной державы Тимуридов, созданной во второй половине XIV века знаменитым полководцем Тамерланом. Долгие годы поэт служил при дворе султана Хусейна Байкары, правившего в Герате — тогдашней столице провинции Хорасан, и занимал посты хранителя печати, визиря, «приближенного его величества султана».

Уже в юношеском возрасте Навои приобрел известность в поэтическом мире. Его лирические стихи собраны в четыре дивана (сборники стихов). Достигнув сорокалетия и накопив богатый жизненный опыт, он приступил в 1483 году к осуществлению грандиозного замысла, который вынашивал много лет. Поэт создал колоссальный эпический памятник «Хамса» («Пятерица», включает пять поэм: «Смятение праведных», «Лейли и Меджнун», «Фархад и Ширин», «Семь планет», «Стена Искандера»»), ставший вершиной его творчества.

_{Накануне XVI съезда КПК}

Алишер Навои всей душой воспринял и творчески развил традиции своих прославленных предшественников Низами Ганджеви и Амира Хосрова Дехлеви. О них он, в частности, говорил, что ганджиец «мысли на престолы красоты явил в словах, что как алмаз чисты», а делиец (Амир Хосров Дехлеви— индийский поэт, писал на персидском языке, урду и хинди) своими стихами «сотни душ высоких полонил».

В поэме «Смятение праведных» названо еще одно имя — Абдурахман Джами, который «единственный» «равен тем двоим». Современного ему поэта и ученого-суфия Навои признал в качестве своего шейха — духовного наставника и именно под его влиянием вступил в суфийский орден. Однако, по мнению видного советского востоковеда Е. Э. Бертель са, Навои был «суфием в душе и знатоком этого учения, но суфием-практиком он не стал».

В отличие от упомянутых поэтов Алишер Навои творил и на языке тюрки: