Тайны Великой Скифии. Записки исторического следопыта

«Первым рядом пирующих считались сидевшие направо от Аттилы, а вторым — налево. Старший (сын) сидел на его ложе, но не близко к отцу, а на краю, смотря в землю из уважения к отцу… Для прочих варваров и для нас были приготовлены роскошные кушанья, сервированные на круглых серебряных блюдах, а Аттиле не подавалось ничего кроме мяса на деревянной тарелке. И во всем он выказывал умеренность: так, например, гостям подавались чаши золотые и серебряные, а его кубок был деревянный… При наступлении вечера были зажжены факелы, и два варвара, выступив на середину против Аттилы, запели сложенные песни, в которых воспевали его победы и военные доблести… После пения выступил какой-то скифский шут (дословно: умом поврежденный скиф) и начал молоть всевозможный вздор, который всех рассмешил… и во всехвозбудил неугасимый смех, кроме Аттилы. Последний оставался неподвижным, не менялся в лице и никаким словом или поступком не обнаруживал своего веселого настроения. Только когда самый младший из сыновей Эрна вошел и встал около него, он потрепал его по щеке, смотря на него нежными глазами…»^{74}.

Нежность к младшему сыну объяснялась тем, что кудесники предсказали владыке грядущее падение рода Аттилы, который будет восстановлен только последним из сыновей. Но нас интересует сейчас не это, а сам странный вид пиршества гуннского царя. Не правда ли, это совсем не то, что мы ожидали: вместо юрт — деревянные хоромы, вместо войлочной кошмы — ложа и кресла, традиционные и наверняка старинные кубки и посуда из дерева. И одновременно — полная отстраненность владыки во время пира, его надменность — даже шуту не улыбнулся, не принимает участия в общем разговоре. Сын, сидящий потупив взор, не смеет взглянуть на отца. Странная помесь «страны березового ситца» с нравами какого-нибудь восточного ханства. Но именно таковыми и увидели гуннов римляне.

Владыка и полководец

Они с детства были друзьями: будущий владыка половины Мира, «сотрясатель Вселенной», «осиротитель Европы», самый знаменитый предводитель гуннов — царь Аттила, чьим именем еще долго будут пугать народы, и тот, кто положил конец безраздельному гуннскому владычеству, лучший стратег своего времени, блестящий политик, без пяти минут император Западной Римской империи — полководец Аэций.

Как причудлива память человечества! Спроси у любого: кто такой Аттила, — и многие ответят: «Вождь гуннов». Задай вопрос, кто такой Аэций, — и вряд ли хотя бы один из сотни что-либо припомнит. А между тем первый собирался уничтожить весь цивилизованный мир, второй же его спас. Впрочем, в детстве, когда два мальчугана вместе играли в свои боевые игры, гнали наперегонки скакунов или состязались в стрельбе из лука, вряд ли кто мог предположить в этих двух обычных подростках будущих вершителей судеб человечества.

Аэций был сыном римского военачальника, магистра конницы Гауденция — простого солдата из фракийских провинций, который за счет своих воинских талантов сумел сделать значительную карьеру и добился высоких чинов. Потом он женился на богатой и знатной римлянке, и у него родился сын. Во время службы на Дунае полководец Гауденций, по обычаям того времени, вынужден был отдать своего отпрыска — юного Аэция — в заложники кочевавшим на противоположном берегу реки гуннам. (Позже будущий полководец таким же образом попадет и к германцам.)

Именно поэтому подросток вырос в компании юных варваров, среди его приятелей — будущие цари Ругила, Аттила и Бледа, и он с детства превосходно овладел большинством распространившихся в Европе языков. Кроме того, Аэций имел великолепную возможность изучить военное дело своих будущих врагов — видел, как строятся в ряды подвластные гуннам аланы, как наступают с копьями наперевес готы, как галопируют конные стрелки-гунны.