Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5

– Да. Я скульптор под покровительством сэра Фредерика.

Она повернулась, чтобы поздороваться со Стокером, и в этот момент мне показалось, что меня просто не существует. Она смотрела только на него, что совершенно меня не удивило. Он старательно работал над внешностью пирата, и отдавая дань тому времени, когда служил во флоте ее величества, и в качестве средства для отпугивания нежелательного женского внимания. Бедняга никак не мог понять, что это оказывало на женщин прямо противоположный эффект. Когда джентльмен с хорошим воспитанием и идеальным произношением надевает на себя личину головореза, женщинам трудно бывает удержаться от влюбленности. Я уже много раз наблюдала этот остекленевший, удивленный взгляд в глазах женщин, в которых, иногда даже против воли, зарождается подобный интерес. Сам Стокер никогда не замечал этого, до тех пор пока я ему на это не указывала, отчего он неизменно заливался таким прекрасным румянцем, который лишь подчеркивал его привлекательность. К его чести следует сказать, что он никогда не злоупотреблял этим дарованием. Он мог бы заманить в постель чуть не половину дам из высшего общества этим неповторимым сочетанием красивой внешности и ужасного характера, но вел при этом совершенно аскетическую жизнь.

Я вздохнула в ожидании неизбежного и познакомила их.

– Мистер Темплтон-Вейн, – сказала мисс Толбот, сжимая его пальцы своими и положив свою изящную руку поверх его. – Счастлива с вами познакомиться.

– Польщен знакомством с вами, – последовал галантный ответ. Я закатила глаза, но ни он, ни она не обратили на меня никакого внимания. Мне показалось, я услышала легкий смешок, донесшийся от плакальщицы, стоявшей у стены, с лицом, скрытым под вуалью, но когда я бросила на нее удивленный взгляд, ее фигура не выражала ничего, кроме скорби.

– Что привело вас сегодня в нашу маленькую семью? – спросила она. – Вы были другом Артемизии?

На его лице отразилось страдание.

– Увы, не имел этого удовольствия. Но я понимаю, что эта художница обладала немалым талантом. Как же мы осиротели от этой утраты, а небеса должны ликовать сейчас, оттого что получили столь светлого ангела.

– О господи, – пробормотала я. Я подумала, что он слишком перегнул палку, и, к моей радости, мисс Толбот прыснула.

– Артемизия была таким же самобытным художником, как мелкий торговец, малюющий открытки к Рождеству – по два пенни за дюжину, – язвительно заметила она. – У нее были таланты, но самый сильный из них – очаровывать влиятельных мужчин, которые могли бы что-то из нее сделать.

В этот момент я подумала, что мне нравится мисс Толбот, но не успела даже ни о чем ее спросить, как она начала ходить вокруг Стокера, осматривая его со всех сторон, как заводчик на конной ярмарке, выбирающий себе коня.

– Вы прекрасно подойдете, – сказала она наконец. – Мне нужно посмотреть на ваши бедра, прежде чем принять окончательное решение, но мне кажется, вы правда прекрасно подойдете.

– Бедра? Прошу прощения? – выдавил Стокер, уставившись на нее.

– Не глупи, Стокер, – вмешалась я. – Очевидно, мисс Толбот хочет, чтобы ты для нее позировал, предполагаю, в полуобнаженном виде.

– Полу-? Дорогая мисс Спидвелл, я хочу изобразить его Персеем, побеждающим Горгону. Он будет совершенно обнаженным, – поправила она меня с серьезным выражением лица.

– Совершенно обнаженным? – удивленно повторил Стокер.

– За исключением обуви, – уточнила мисс Толбот. – У Персея были очаровательные крылатые сандалии.

– Мне это известно, – напряженно ответил он. – Меня мучили классическим образованием.

– Мне кажется, это прекрасная идея, – быстро сказала я, многозначительно взглянув на Стокера поверх головы мисс Толбот. Если я когда и сожалела, что не владею даром телепатии, то именно в тот момент. Если нам нужно было рыскать по Хэвлок-хаусу, как хорошо было бы иметь для этого оправдание – работу с одним из художников. Нам никак было не выяснить, кто из них знал о наших истинных намерениях, но чем более безобидным казались бы наши визиты, тем лучше.

Но не успел Стокер ответить, как воздух наполнился воплем, которому позавидовала бы и сирена. Мы все разом повернулись и увидели, что в дверях стоит мужчина, а я почувствовала, как кровь прилила к моим щекам. На нем был пиджак переливчатого синего цвета – несомненно, чтобы привлекать внимание к его удивительным глазам, наполненным прозрачными слезами. Его волосы были не просто светлыми, а золотыми, будто написаны рукой художника эпохи Возрождения. Нежно очерченные скулы, будто у серафима, идеальный подбородок и губы, как розовые бутоны, просящие о поцелуе, а уши, слегка заостренные на концах, придавали ему облик юного сатира, в нетерпении ожидающего первой оргии. Он помахивал бутылкой, зажатой в руке (кажется, это был джин), и она была уже почти пуста. Под взглядом множества глаз прекрасные губы вновь раскрылись и издали вопль, еще более жалостный, чем первый.

Стокер больно ткнул меня под ребра.

– Господи, ты смотришь на него так, будто в стране уже года четыре голод, а в комнату зашла филейная часть теленка, – пробормотал он.