Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5

Я обвела жестом остальные картины.

– И с остальными вы тоже… были? Со всеми?

Он развел руками, изображая невинность.

– Нет, но почти.

Я с возмущением покачала головой, а он серьезно посмотрел на меня.

– Это не моя вина, мисс Спидвелл! Их мужья и отцы платят за то, чтобы я их написал, сделал из них богинь, увековечил на полотне! Если речь о светской красотке, ничего не может быть проще. Она уверена в себе, не сомневается в неотразимости своих чар. Тогда я нахожу в ней какой-то недостаток: говорю, что нос у нее слегка длинноват или подбородок слишком резкий. И вот от уверенности не осталось и следа, она смущена, а раз именно я стал причиной такого состояния, то только я и могу все исправить. Я делаю ей комплимент относительно чего-то, что никто до меня не замечал. У нее может быть ухо в форме раковины, нежное и изящное, или шея изгибается как у лебедя. И вот она уже расцветает.

– А как с дурнушками? – спросила я.

Довольная, ленивая улыбка вновь появилась на его лице.

– С ними еще проще. Они не привыкли к тому, чтобы их красотой восхищались, и сразу заподозрят фальшь, если идти напролом. А потому я убеждаю их, медленно, очень медленно. Говорю, как спокойно чувствую себя рядом с ними, и они расслабляются, потому что расслаблен я. Потом говорю, что никак не могу смешать нужный цвет для глаз, потому что никогда прежде не видел глаза такого цвета. Но постойте! Конечно, видел, – сказал он торжественно. – В игре солнечных лучей на поверхности изумрудного моря, или в пестрой зелени лесной долины, или в густом и шелковистом соболином меху.

Я хмыкнула.

– Неужели это работает?

– Как часы, – заверил он меня. – Будь то правда или лесть, но каждой женщине нужно делать комплименты: у нее обязательно есть что-то, чего никто никогда не замечал, но о чем она сама знает. И тогда ты становишься тем единственным, кто сумел оценить ее по достоинству. И вот она твоя.

Он сделал шаг ко мне. Я уловила теплый аромат постельных упражнений, исходивший от его кожи, влажный запах переплетенных рук и ног. Мне стало интересно, с кем он недавно здесь забавлялся.

Но он думал о другом.

– Знаете, какой комплимент я мог бы сделать вам, мисс Спидвелл? – спросил он ласковым, тихим голосом.

– Нет. Скажите, – велела я.

Он подошел еще ближе и сказал так, что его губы почти касались моего уха.

– Никакого.

Я приподняла бровь.

– Неужели?

Он поднял палец и очертил линию вокруг моих скул, почти касаясь моего лица, но все же не касаясь.

– Любой другой мужчина стал бы говорить о ваших глазах. Фиолетовые глаза – большая редкость, это настоящее сокровище, их нельзя не заметить. Разве мужчина устоит перед таким искушением? А губы: такие пышные и готовые к поцелую, как вишенки, упругие и сочные во рту. – Он останавливался взглядом на тех чертах, о которых говорил. – И остроумие ваше мне хвалить не стоит. Вы достаточно умны и знаете себе цену. Вы неустрашимы и неутомимы, и я не стану говорить об этих качествах, которыми вы так гордитесь, – добавил он, будто размышляя вслух, и стал медленно ходить вокруг меня, рассматривая всю, от мысков сапог до шляпки на голове. Он подошел ко мне сзади и заговорил в другое ухо, и на этот раз его губы коснулись меня, защекотали мочку, почти незаметно, неотличимо от теплого дыхания. – Да, правда, мисс Спидвелл, я отмечу в вас только одно – невероятное, несравненное любопытство. – Он щелкнул зубами у моего уха, почти укусив за мочку, и тихо, по-волчьи зарычал.

Рукой он обхватил меня за талию, не очень сильно, но так, чтобы притянуть к себе, прижал меня спиной к своей груди и зарылся носом мне в волосы, так что я почувствовала его жаркое дыхание. Он застонал.

– Вы пахнете розами, специями и чем-то еще, – пробормотал он; его губы двигались от крепко заколотых прядей к основанию шеи. – Кажется, это теплый мед. От этого запаха у меня кружится голова, – прошептал он, высвободил прядь моих волос и стал накручивать ее на палец.

– А меня поражает то, что вы пытаетесь соблазнить меня, когда в вашей постели еще не просохли следы упражнений с другой женщиной. Но попробовать стоило, – сказала я ему, аккуратно высвобождаясь из его объятий. Он опустил руку и с изумлением смотрел на меня, пока я закалывала выбившуюся прядь волос. Затем с раздражением прищурился, но я не стала обращать на это внимания.

– Да ладно вам, мистер Гилкрист, не дуйтесь. Уверена, что эти фокусы срабатывают со многими женщинами, но у меня гораздо больше опыта в соблазнении, чем у вас, и я с тридцати шагов вижу все уловки.

Он смотрел на меня с полным недоумением.

– И что же меня выдало?

Я сочувствующе улыбнулась ему.

– Когда мужчина действительно хочет женщину, ему бывает сложно это скрыть. А некоторые части вообще никак не спрятать, – добавила я, многозначительно посмотрев на его совершенно плоские брюки.

Я вышла, а он остался кипеть от возмущения.