Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5

Мои собственные веки почти закрылись, когда я увидела первый трепет движения. Мгновение, не более того. Огонек на ветру, просто танцующий вне пределов моего восприятия. Я подняла голову, широко раскрыв глаза. И увидела Glasswing размером с человеческую ладонь, лениво взмахнувший к Cestrum, по-королевски элегантно садящийся на цветок. Я не могла дышать, не могла говорить, и даже если бы у меня были силы, я бы не разбудила Мертензию или Стокера. В тот момент Glasswing был моим личным маленьким чудом.

Пока я наблюдала, ошеломленная, другой выпорхнул на маленькую поляну, двигаясь с тем же медленным величием. За ним последовал еще один и еще один, пока куст не наполнился ими. Их крылья из прозрачного соборного стекла томно развевались на темно-зеленой лозе. Каждый стоял на одном сливочном цветке, глубоко втягивая влагу, черные вены на их крыльях упирались в белые цветы. Почти против воли я поднялась и двинулась к ним бесшумными шагами по мокрой траве.

Они не заметили, или если заметили, им было все равно. Они продолжали пить, потягивая нектар, как олимпийские боги. Импульсивно я протянула руку, нежно прикасаясь к лозе. Она слегка вздрогнула, вспугнув ближайшую бабочку. Glasswing парил в воздухе, прямо над моими кончиками пальцев, как будто решая, следует ли удостоить меня жестом. Бабочка приземлилась на мою поднятую руку, словно оказывая услугу, ее крылья дважды взмахнули в случае необходимости поспешного отступления. Но через мгновение замедлила движение, идя вперед, перебирая лапками, тонкими как чернила на странице. Она подкралась к моей руке, пока не добралась до плеча и взгромоздилась, расправив крылья, ловя лучи переменчивого солнца. Какой-то миг бабочка оставалась позолочена пламенем, идеальное живое украшение, чья красота была больше, чем я могла вынести. Она будет существовать такое короткое время, но ее существование принесло миру что-то незаменимое. Возможно, эта красота была тем более велика, что мимолетна.

Без предупреждения Glasswing широко взмахнул тяжелыми крыльями и улетел прочь под соленым морским ветром, исчезая над железными воротами. Вскоре за бабочкой последовали ее друзья, оставляя маленькую поляну словно монахини, отступавшие после вечерни. Я наблюдала, пока последняя из них не поднялась над воротами и не исчезла из виду.

— Великолепно, не так ли? — Мертензия встала позади меня.

Я кивнула, стараясь держаться спиной к ней, пока не успокоюсь.

— Возвращайтесь, когда захотите, — тихо сказала она. — В подсобке есть запасной ключ, если вы захотите войти.

— Это очень любезно, — хрипло ответила я.

— Это не доброта — напоить жаждущего водой, — вымолвила она. — Это человеческая порядочность.

Я склонила голову к все еще дремлющему Стокеру.

— Уверена, что он был бы признателен за экскурсию по вашему саду. Вот где самое интересное!

Она слегка покраснела. Мертензия — своеобразный человек, я была бы разочарована, если бы она оказалась убийцей.

Стокер вздрогнул, пробуждаясь.

— Мои извинения, — сказал он с огромным зевком. — Прошу снисхождения за плохие манеры.

Мертензия улыбнулась, и я увидела маленькую тень ямочки на краю ее рта.

— Неважно. Островной воздух так действует на большинство гостей. — Она смущенно опустила голову. — В качестве штрафа вы будете сопровождать меня во время утренних визитов и нести мою корзину.

Стокер вскочил на ноги, но прежде чем он успел ответить, я вышла вперед.

— Какая восхитительная идея! Я хотела бы посмотреть остров. Как умно с вашей стороны это предложить, Мертензия.

Она бросила взгляд от меня на Стокера и обратно.

— Конечно. Отпустите меня взять все, что мне нужно. Я скоро вернусь, и мы можем идти.

Она исчезла из ядовитого сада, и Стокер пристально посмотрел на меня.

— Это было жестоко, — заметил он тихим голосом.

— Жестоко! Я думаю, что более жестоко поощрять ее, — съязвила я.

Он подскочил от возмущения.

— Я не поощряю.

Я сопротивлялась желанию закатить глаза к небу.

— Стокер, ты очень красивый мужчина, в отличие от всех, кого она, вероятно, когда-либо встречала за все свое защищенное существование. Ты разделяешь ее интересы и любезен с ней. Я не математик, но это конкретное уравнение сводится к тому, что наивная молодая женщина на полпути к влюбленности в тебя.

Стокер покраснел до ушей и пробормотал что-то неразборчивое, прежде чем прочистить горло.

— Ты правда так думаешь? — спросил он с откровенно потрясенным выражением лица. — Я всего лишь пытался быть добрым.

— Знаю, — сказала я немного мягче. — Не уверена, знаешь ли ты, какое оказываешь влияние на женщин.

— Не на всех женщин, — поправил он.

Не попадайся на приманку, велела я себе яростно. Признавая глубину своих чувств к Стокеру, я рисковала разрушить самое дорогое для меня в мире — его дружбу. Это маленькая и бледная тень того, что я хотела от Стокера, но этого должно хватить. Настаивая на отказе от чего-либо большего, я не могла теперь требовать что-либо большее как должное. Сама постелила эту особенно холодную постель, теперь мне в ней спать. В одиночестве.