Тайны войны

«Целью наступления в Арденнах, — сказал Иодль, — был Антверпен. В течение нескольких дней танки Рундштедта продвигались в Бельгию под прикрытием новых реактивных (беспропеллерных) самолетов. Паника охватила страны, только что освобожденные англо-американцами. Им казалось, что Германия возродилась, но в действительности это была умирающая Германия. Наступление, веденное слабыми силами и на узком фронте, выдохлось.

«Рундштедт, — сказал Гитлер Кайтелю, — слишком стар. У него уже нет необходимой энергии, чтобы поспеть из одной части фронта в другую». До последнего момента человек, погубивший германскую армию, взваливал все неудачи на своих генералов.

Тем не менее, он обошелся с Рундштедтом прилично. Он его освободил от командования с выражением благодарности. Он призвал его к себе, дал ему орден Железного Креста с мечами и дубовыми ветвями и сказал: «Отдыхайте пока; вы мне еще будете нужны».

С этого момента Германия была лишь терзаемой добычей. Мертвое кольцо вокруг нее сомкнулось. С воздуха ее бомбили день и ночь. С запада союзники перешли Рейн — этот исторический барьер Германии. С востока русские форсировали Одер. Развалины городов пылали. Заводы останавливались; поезда перестали ходить. Угрюмое население с тоской слушало немолчный рокот неприятельских моторов, доносившийся с неба. В фольксштурм (народное ополчение) забирали стариков, детей и даже инвалидов, являвшихся на учение на костылях. Все понимали, что надежды больше нет никакой и все ждали конца, поражения, как избавления. Тем не менее дикая и упрямая воля фюрера еще поднимала на борьбу этот народ, привыкший к беспрекословному повиновению. Придя к власти, он сказал: «Я никогда не капитулирую». Теперь, чтобы сдержать свое слово, он заставил народ истекать кровью.

Он не хотел даже отказаться от остатков своих завоеваний. «Мы держали еще Балканы, Италию, Венгрию и Норвегию. Вместе с западным фронтом, — говорит Кайтель, — это поглощало три четверти наших сил».

И в то же время Германия была захвачена врагами почти вплоть до Берлина.

В середине апреля Кайтель и Иодль заявили Гитлеру, что невозможно помешать соединению американцев с русскими. Они добавили, что дни Берлина сочтены. Гитлер ответил, что война будет продолжаться.

В своей послушности, доходящей до преступления, ОКВ разработало новую организацию обороны. Остатки Великого Райха, незанятые еще неприятелем, — побережье Балтийского моря, часть Восточной Пруссии, Норвегия, Ганновер, район Гамбурга — были соединены под начальством адмирала Дёнитца. Вторая зона была создана из Баварии, Австрии и части Северной Италии. Горный характер южных районов позволял еще дальнейшее сопротивление, продление фикции гитлеровского государства. Было условлено, что фюрер лично примет там командование.

Когда Кайтель и Иодль предложили этот план Гитлеру, он сперва ответил отказом. Пришлось его умолять об этом; под влиянием трагического оборота событий он, наконец, согласился. Он взял свое согласие обратно, когда ему представили на бумаге картину раздела… «Я не подпишу этого никогда, никогда. Прочь с этим…» Взор его упал на обозначения, которые Иодль дал этим двум зонам: север и юг. «Я не хочу этих названий, — сказал он. — Поставьте «зона А» и «зона Б».

В принципе, однако, он в конце концов согласился. Решено было принести Берлин в жертву. Начались приготовления к переходу правительства в новую столицу — Берхтесгаден.

20 апреля был день рождения фюрера. В календарях 1945 года этот день был отмечен крупными красными буквами, но германские города, еще не занятые неприятелем, уже не имели окон, чтобы вывесить из них красные флаги.

Тем не менее, в Канцелярии состоялся прием. К Гитлеру привели группу берлинских мальчиков, отличившихся во время бомбардировки. Потом Геринг, Дёнитц, Борман, Кайтель, Иодль, несколько офицеров и несколько чиновников выстроились в ряд. Гитлер прошел перед ними, пожимая им руки. Когда он подошел к Кайтелю, он сказал ему: «Вы меня спасли. Решение, которое вы заставили меня принять в Растенбурге, было правильно. Благодарю вас». В ответ Кайтель выразил радость, что видит снова фюрера здоровым и бодрым. Никто не заметил по этому поводу, что каждый день этого здоровья стоит Германии тысяч жизней.

Когда это невеселое празднество закончилось, Гитлер приказал прочесть рапорт о военных событиях. Рапорт был длинный и нерадостный. Затем Гитлер говорил с глазу на глаз с Герингом. Когда Кайтель подошел к ним, фюрер сказал ему: «Райхсмаршал выражает желание отправиться в Берхтесгаден; я не вижу к этому препятствий».

«В этот момент, — говорит Кайтель, — было ровно семь часов вечера. Мы едва имели время спуститься в бомбоубежище. Американская авиация помогла ему отметила день рождения фюрера».

Через два дня — 22 апреля — Гитлер был в нервном и подавленном состоянии. Он подозвал к себе Геббельса, потом его жену и детей. Военный рапорт он принял с отсутствующим видом. Когда все встали, чтобы разойтись, Гитлер задержал Бормана и Кайтеля. Он смотрел на них некоторое время молча, сумрачным, потерянным взглядом. Потом он произнес: