Тайны времени

Корона, как у жениха, надетая на кружевную короткую фату, делала высокую девушку еще выше и царственней. А горностаевая мантия, дополняющая наряд, подчеркивала ее высокий статус. Герцог, увидев девушку, вскочил с кресла и быстро направился к ней. Шепот и вздохи восторга прошлись по рядам. Алиса — дитя далекого будущего, была красива не только от природы, но и благодаря достижениям современной пластической хирургии.

Жан подошел к Алисе и, вспомнив фильмы о рыцарях, едва коснулся губами ее руки:

— Ты сегодня царственно красива! — вдохновенно произнес он.

Алиса покачала головой, с трудом сдерживая нервный смех. Холодные пальцы выдавали ее волнение.

Аугусто по-дружески хлопнув его по плечу, с улыбкой произнес:

— Твой выход Жан Франсуа, ты ведь представитель отца Алисии. Я думаю, что он будет этому рад.

«Попал, как кур во щи», — с иронией подумал он, однако прикрепив миниатюрное устройство на край воротника, послушно подал Алисе руку. Перед глазами опять возникло ошарашенное лицо полковника, просматривающего запись по-королевски помпезной свадьбы дочери, с декорированными корсажами, тяжеловесными платьями, перьями и сверкающими украшениями. Молодой человек, чуть опустив голову, усмехнулся краешком губ.

Пока они с Алисой медленно продвигались по усыпанной цветами дорожке, Жан не удержался, съязвил:

— Как тебе, православной, не стыдно! Обряд ведь католический!

Алиса вздохнула и с какой-то обреченностью пробурчала:

— Вдруг стану доброй католичкой…

«Если только «вдруг», — подумал Жан, и, подведя ее к жениху, подмигнул.

— Ну как, краса Зазеркалья, не передумала?

Алиса фыркнула, а герцог, с достоинством приняв руку невесты, дал знать капеллану о начале венчания.

В это время затрубили трубы, и в красных, как швейцары, ливреях в капеллу вошла новая группа. Идущий впереди, тучный и нахохленный, как индюк, очевидно, самый главный из прибывших с надменным видом приближался к паре. Все склонились в поклоне. Обнявшись с герцогом и поцеловав руку Селесте де Фабре, назвав ее драгоценной тетушкой, незнакомец раскрыл свиток необъятных размеров. В длинном послании, пестревшем витиеватыми, непонятными для Жана фразами, говорилось о великой императорской милости, обрушившейся на счастливых влюбленных, которая фейерверком рассыпалась над головами их подданных. Император этим посланием благословляет сей союз, желает, чтобы дом был полон счастья, выражает надежду на скорый детский смех в замке де Фабре, и пусть небо хранит сей союз и дарует покой. Помимо горячих приветов и поцелуев, передает всяческие дары жениху, а невесте — огромное поместье, где-то недалеко отсюда. Кроме того, как подданные императора и ближайшие его родственники, супруги де Фабре обязаны в ближайшее время прибыть в столицу на банкет в их честь. Жан покачал головой, глядя на Алису. Глаза его говорили: «Ты видишь, куда вляпалась? Ведь придется засунуть свою гордость и независимость далеко и навсегда».

Алиса взглядом ответила на молчаливый вопрос: «Раз это нужно, то придется отдуваться».

Телепатический сеанс был прерван в тот момент, когда напыщенный родственник полез целовать невесту, обслюнявив ее розовую напудренную щечку.

Герцог, поблагодарив знатного посланника, подал знак капеллану начать литургию. Потянулся долгий процесс, который «добрая католичка» Алиса должна была впитывать, как губка, стараясь не проспать финал всего действа — объявление своего нового статуса.

На самом интересном месте из окна в сторону алтаря упал волшебный луч света, неестественно яркий для темной мозаики с изображением жития святых. Капеллан, открыв рот для продолжения проповеди, так и остался в изумлении стоять, наблюдая за появившейся на луче девичьей фигурой в шлеме. Гигантская белая сова, преспокойно облетев капеллу, уселась на большом, украшенном цветами алтаре. Необычное явление, вернее, схождение языческой богини в разгар католического обряда заставило сначала застыть присутствующих на свадьбе гостей, а потом обрушить их на колени. Герцог низко поклонился, а Алиса и Жан не сдвинулись с места.

— Мне захотелось взглянуть на подругу, — спокойно сказала Марта-Минерва, сделав ударение на последнем слове.

Из глаз Алисы брызнули слезы, она едва могла сдержать рыдания.

— Жива! Ты жива! Я вижу это своими глазами, — воскликнула Алиса, бросаясь к Марте и тормоша ее за плечи.

Марта же, не ожидая такого непочтительного обращения со своей персоной, гневно блеснув глазами, начала увеличиваться в размерах. Теперь ее голова возвышалась на уровне верхней точки алтаря. Лицо оставалось невозмутимым и бесстрастным, словно гипсовая маска. Жан, не мигая, смотрел на сестру, ее божественное величие не трогало его, в отличие от остальных. Очевидно, что-то шевельнулось в ее душе, но смутные назойливые воспоминания лишь раздражали богиню.

— Ты забываешься, смертная, — так же спокойно произнесла она.

— Вспомни меня, — причитала Алиса, глядя на подругу снизу вверх, — ты мне нужна. В этом мире я одна…

Марта задумчиво провела ладонью над головой Алисы, словно проникая в ее мысли и воспоминания.