Тайны Всемирного потопа и апокалипсиса

Важнейшее значение воды в различных геологических процессах не вызывает сомнений. Внешние силы планеты, в первую очередь космические, солнечные, которые приводят в движение внешние оболочки планеты, в частности гидросферу и атмосферу, превосходят по масштабу внутренние силы планеты. Почти все, что доступно геологическим исследованиям, так или иначе связано с процессами, протекающими близ поверхности Земли. Недаром В.И. Вернадский называл всю земную кору, мощность которой достигает семидесяти километров, областью былых биосфер.

Итак, если легенды о потопе отражают «первобытные геологические идеи», вопрос можно считать исчерпанным. Некогда людей могло в какой-то мере удовлетворить такое объяснение некоторых природных феноменов. Теперь в геологии развиваются гипотезы и теории, имеющие с такими домыслами связь сугубо историческую, подобно тому, как цветок связан с давшим ему жизнь семенем, внешне нисколько не похожим на него.

Возрождение катастрофизма

Из опыта кругосветных морских путешествий и опасных экспедиций в неизведанные районы континентов географы лучше других исследователей знали, как изменчивы и грозны природные стихии. Сотни лет они составляли перечень ураганов, бурь, необычайных наводнений и морских приливов, вулканических извержений, землетрясений. (Как известно, Плиний Старший, обуреваемый жаждой познания, погиб, исследуя извержение Везувия.) Необычайные катастрофические явления на Земле не просто учитывались, но и подвергались детальному анализу.

Геолог видит следы каких-то событий. Например, слой горной породы. По этому слою он восстанавливает условия его образования и силы, участвовавшие в этом процессе. Но как определить его скорость? Метровый слой песка может отложиться и за несколько часов, и за несколько лет (веков? тысячелетий?). Далеко не всегда удается уточнить скорость осадконакопления. А ведь катастрофы должны отличаться от обычных явлений высокой скоростью, интенсивностью.

И еще. Осадочные горные породы обычно не накапливаются последовательно. Между слоями и даже внутри них нередки перерывы, отражающие те периоды, когда осадки либо не отлагались вовсе, либо разрушались, размывались, выветривались. Геологическая летопись слоев напоминает изрядно потрепанную книгу, в которой вдобавок вырваны многие страницы. И, увы, не всегда поймешь — одной страницы тут не хватает или доброй сотни.

^{Исполинский валун в Альпах весом около 5 тыс. тонн, перенесенный за несколько десятков километров от родных скал. След всемирной катастрофы?} 

Эти и многие другие трудности, с которыми неизбежно сталкивается ученый, восстанавливающий историю Земли, оправдывают те бесконечные споры и необычное разнообразие мнений, столь характерные для геологических наук. Геологу приходится слишком часто полагаться на свое воображение, интуицию. А один из историков науки пытался объяснить научные разногласия особенностями национальных характеров: мол, идеи катастрофизма оказались просто «роднее» темпераментным французам, чем англичанам, тогда как униформизм, естественно, пришелся по нраву степенным жителям туманного Альбиона.

…23 мая 1707 года у берегов Греции поднялась из моря темная скала. На следующий день любители устриц посетили эту скалу и остались довольны визитом. 13 июня скала достигла восьмиметровой высоты и полумили в окружности. Затем вода вокруг закипела, и в облаках дыма появились из пучины новые черные скалы. Не прошло и недели, как остров вырос в несколько раз, достигнув шестидесятиметровой высоты.

Через полстолетия великий географ и геолог Гумбольдт описал рождение вулкана в Мексике. За несколько недель здесь поднялся конус высотой до ста шестидесяти метров. После небольшой передышки воздымание продолжилось. В результате на ровном прежде месте выросло шесть бугров, самый большой из них (вулкан Хорульо) достиг пятисот метров в высоту.

Возможно, подобные акты немало способствовали переходу Гумбольдта (и некоторых других ученых) от нептунизма к плутонизму.

Чем дольше велись наблюдения географов за природными явлениями — мощными циклонами, тайфунами, цунами, землетрясениями, наводнениями, — тем очевиднее становилось немалое значение земных стихий в окружающем нас мире. Там, где неспешное течение реки из года в год размывает считанные сантиметры берегового обрыва, мощное наводнение способно подмыть берег так, что он обрушится, изменившись до неузнаваемости.

Ученым приходилось наблюдать колоссальные природные катастрофы, после которых опустошались обширные территории — в сотни квадратных километров. Однако все это относится к разряду местных, а никак не глобальных явлений.