Тайны Всемирного потопа и апокалипсиса

Машина победила человека:
Был нужен раб, чтоб вытирать ей пот,
Чтоб умащать промежности елеем,
Кормить углем и принимать помет.
И стали ей тогда необходимы:
Кишащий сгусток мускулов и воль,
Воспитанных в голодной дисциплине,
И жадный хам, продешевивший дух
За радости комфорта и мещанства.

Владимир Иванович, несмотря на страшные бедствия сначала Первой мировой войны, затем российской междоусобицы, сохранил изрядный запас оптимизма. Он и его ученик Ферсман пришли к выводу о грандиозных геохимических преобразованиях на планете, вызванных деятельностью людей (техногенеза). Казалось, что природа в лице человека разумного обрела новые возможности для дальнейшего прогресса.

Иного мнения придерживался Максимилиан Александрович. Он, подобно пророкам далекого прошлого, основывался не на Данных науки, а на собственных наблюдениях за жизнью людей и общества. Поэт представил современную войну как сражение технических монстров, созданных и направляемых людьми на уничтожение себе подобных.

Технодемон.

Рис. французского художника XIX века А. Робиды

Поэт ощутил то, что осталось вне внимания ученого: абиогенную и античеловечную сущность техники вообще, а военной в особенности. Он сравнивал металлические смертоносные чудовища с драконами-динозаврами:

И эти полчища исчадий,
Получивших
И гнев, и страсть, и злобу от людей,
Снедь человечью жалили, когтили,
Давили, рвали, жгли,
Жевали, пожирали…
А города, подобно жерновам,
Без устали вращались и мололи
Зерно отборное
Из первенцев семейств
На пищу демонам…
Под гром и лязг ликующих машин.
И никогда подобной пляски смерти
Не видел исступленный мир.

И еще чрезвычайно точное прозрение Волошина. Он предвидел новую, еще более страшную, кровопролитную бойню, ибо

…они горели только об одном:
Скорей построить новые машины
И вновь начать такую же войну.

Поэт оказался провидцем. Удивительно, как вера в неизбежный (теоретически) прогресс мешает выдающемуся ученому и мыслителю трезво оценить реальность. Самое красноречивое доказательство этому — высказывание Вернадского на исходе Второй мировой войны, в конце 1944 года, в статье «Несколько слов о ноосфере»:

«Ноосфера — последнее из многих состояний эволюции биосферы в геологической истории — состояние наших дней. Ход этого процесса только начинает нам выясняться из изучения ее геологического прошлого в некоторых аспектах.

Приведу несколько примеров. Пятьсот миллионов лет тому назад, в кембрийской геологической эре, впервые в биосфере появились богатые кальцием скелетные образования животных, а растений — больше двух миллиардов лет тому назад. Это — кальциевая функция живого вещества, ныне мощно развитая, — была одна из важнейших эволюционных стадий геологического изменения биосферы.

Не менее важное изменение биосферы произошло 70–110 миллионов лет тому назад, во время меловой системы, и особенно третичной. В эту эпоху впервые создались в биосфере наши зеленые леса, всем нам родные и близкие. Это другая большая эволюционная стадия, аналогичная ноосфере. Вероятно, в этих лесах эволюционным путем появился человек около 15–20 млн. лет тому назад.

Сейчас мы переживаем новое геологическое эволюционное изменение биосферы. Мы входим в ноосферу.

Мы вступаем в нее — в новый стихийный геологический процесс — в грозное время, в эпоху разрушительной мировой войны.

Но важен для нас факт, что идеалы нашей демократии идут в унисон со стихийным геологическим процессом, с законами природы, отвечают ноосфере.

Можно смотреть поэтому на наше будущее уверенно. Оно в наших руках. Мы его не выпустим».

Запомним два последних абзаца и обратим внимание на упорное нежелание Владимира Ивановича замечать происходящую человеческую трагедию, в которой технике предопределена роль средств массового убийства. Как можно называть это вступлением человечества в ноосферу? Разум используется для разрушения того, что создано трудом и умением людей и для уничтожения всего живого. И это — переход в «лучший мир»?