Тайны Второй мировой

Определение потерь Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне представляет собой крайне сложную задачу из-за плохой постановки учета и неполной сохранности документов, особенно за 1941–1942 годы. Дело в том, что в Красной армии рядовой и сержантский состав после финской войны был лишен удостоверений личности — красноармейских книжек, что не только открывало широкие возможности для деятельности разведчиков и диверсантов противника (им достаточно было иметь красноармейскую форму и знать номера дислоцированных в данном районе частей), но и крайне затрудняло определение численности личного состава и величины потерь, даже в мирное время. Член военного совета Киевского особого военного округа H.H. Ватутин в декабре 1940 года на совещании высшего руководящего состава Красной армии рассказывал случай, «когда один красноармеец в течение четырех месяцев скрывался в окрестных селах, за это время научился говорить по-польски, систематически ходил в церковь. Его арестовали, и только тогда выявилось, что его нет в части. А с другой стороны, в этом же полку красноармейца Степанова объявили дезертиром, хотя он никогда из расположения части не уходил»^{340}. Приказ наркома обороны о введении Положения о персональном учете потерь и погребении личного состава Красной армии в военное время появился 15 марта 1941 года. Этим приказом для военнослужащих вводились медальоны с основными сведениями о владельце. Но до войск Южного фронта, например, этот приказ был доведен лишь в декабре 1941 года. Еще в начале 1942 года, многие военнослужащие на фронте не имели медальонов, а приказом наркома обороны медальоны 17 ноября 1942 года, вообще были отменены, что еще больше запутало учет потерь, хотя и диктовалось стремлением не угнетать военнослужащих думами о возможной смерти (многие потому вообще отказывались брать медальоны). Красноармейские книжки ввели 7 октября 1941 года, но еще в начале 1942 года красноармейцы не были ими полностью обеспечены. В приказе заместителя наркома обороны от 12 апреля 1942 года говорилось: «Учет личного состава, в особенности учет потерь, ведется в действующей армии совершенно неудовлетворительно… Штабы соединений не высылают своевременно в центр именных списков погибших. В результате несвоевременного и неполного представления войсковыми частями списков о потерях (так в документе. — Б.С.) получилось большое несоответствие между данными численного и персонального учета потерь. На персональном учете состоит в настоящее время не более одной трети действительного числа убитых. Данные персонального учета пропавших без вести и попавших в плен еще более далеки от истины». Й в дальнейшем положение с учетом личного состава и потерь не претерпело существенных изменений. Приказ наркома обороны от 7 марта 1945 года, за два месяца до конца войны с Германией, констатировал, что «военные советы фронтов, армий и военных округов не уделяют должного внимания» этому вопросу^{341}. Хорошей иллюстрацией к этому служит сообщение телепрограммы «Сегодня» от 6 мая 2000 года об истории 600 советских десантников, погибших при штурме Пиллау в апреле 1945 года. Калининградские поисковики, обнаружившие братское захоронение части этих погибших морских пехотинцев на 200 человек, сетовали перед камерой, что у немцев, тела которых они находили на территории бывшей Восточной Пруссии, почти у всех есть именные медальоны, тогда как у наших, погибших в последние недели войны, в подавляющем большинстве — ни медальонов, ни документов, удостоверяющих личность.