Тайны завещания Ленина

Тут впору вспомнить высказывание Луначарского — восторженного почитателя ораторского таланта Троцкого: «К искусству отношение у него холодное, философию он считает вообще третьестепенной, широкие вопросы миросозерцания он как-то обходит, и, стало быть, многое из того, что является для меня центральным, не находило в нем никогда никакого отклика. Темой наших разговоров была почти исключительно политика».

Учтем и такие его замечания: «у Троцкого был сухой и надменный тон»; «Троцкий — человек колючий, нетерпимый, повелительный»; «Троцкому очень плохо удавалась организация не только партии, но хотя бы небольшой группы»; «Даже немногие его личные друзья… превращались в его заклятых врагов». Перед нами предстает весьма ограниченная, но чрезвычайно самодовольная, самовлюбленная, вдохновенно болтливая личность.

Уже одно это заставляет предполагать, что по отношению к партии большевиков и лично к Ленину Троцкий занимал прагматичную политику: использовал удачно подвернувшуюся конъюнктуру для возвеличивания самого себя.

Имеет смысл вспомнить несколько иные высказывания Троцкого в адрес так превозносимого им вождя и учителя. Из письма грузинскому меньшевику Чхеидзе: «Каким-то бессмысленным наваждением кажется дрянная склока, которую систематически разжигает сих дел мастер Ленин, этот профессиональный эксплуататор всякой отсталости в русском рабочем движении… Все здание ленинизма в настоящее время построено на лжи и фальсификации и несет в себе ядовитое начало собственного разложения».

Впрочем, Ильич не оставался в долгу, прилепив мастеру красноречия кличку «Иудушка», называя его. «проходимец», «шельмец», «подлейший карьерист». Но, как опытный политик, Ленин понимал, что работать приходится с теми людьми, какие есть. Он мог заставить трудиться на благо партии и Троцкого, и многих других, подобных Льву Давидовичу.

Безусловно, мнения людей меняются со временем. На нашей памяти сколько раз одни и те же люди непомерно восхищались вождями, а при смене руководства поносили прежних вождей, изливая свои восторги в адрес новых. Некоторые умельцы ухитрились проделать подобный трюк, своеобразное политическое сальто-мортале четырежды (от Сталина до Горбачева), а то и пять раз.

Подобные чемпионы возникли уже после Троцкого, который, надо отдать ему должное, до их уровня не опускался. Но если уж Ильич назвал его Иудушкой, то вряд ли в последующие несколько лет имел серьезные основания усомниться в правильности такого определения. Тем-то и отличается Иудушка, что до его сути не докопаешься: он говорит одно, а думает, возможно, нечто совсем другое.

Правда, из всего этого еще не следует, что именно Троцкий постарался, невзирая на тяжелую болезнь Владимира Ильича, спровоцировать его конфликт со Сталиным. Остается неясной роль в этом инциденте Каменева и Зиновьева (о ней мы еще упомянем).

Альтернативная ложь

В нормальной дискуссии одной версии нередко противопоставляют другую — альтернативную. В политике и пропаганде, увы, в качестве альтернативы доверчивой публике преподносится красочно упакованная грязная ложь. Тем более в наше время рыночной продажности и покупаемости.

Какая же есть альтернатива выводу, к которому мы пришли? Она имеет широкое распространение, ибо тиражируется в прессе, по радио и телевидению. Даже имеется соответствующая пьеса весьма известного политдраматурга М. Шатрова, обласканного вниманием членов Политбюро, а затем и «демократов». Она называется «Дальше… дальше… дальше!», хотя в смысле извращения истории вроде бы дальше ехать некуда.

Вкратце альтернативная версия истории болезни и «завещания» Ленина, обиды Крупской, выдвижения Сталина на вершину власти в стране и последующих событий такова.

Когда Владимир Ильич почувствовал себя плохо, исполненный коварства Сталин постарался максимально изолировать его от партии, Политбюро и народа. Зачем? Из непомерного честолюбия. Чтобы оставаться на вершине власти. Ведь Ильич хотел снять его с поста генсека. И даже еще неизвестно, что бы он дополнительно предпринял, если бы его не подверг домашнему аресту исполненный коварства и честолюбия Коба.

Надежда Константиновна разгадала этот бессовестный план. Она попыталась вызволить мужа из политического заключения, тайно сообщая ему о темных делах, творимых в Политбюро Сталиным. Когда тот понял, что его коварный и честолюбивый замысел срывается, то страшно обозлился. Он смертельно оскорбил Крупскую, с целью нанести двойной удар сразу и по ней, и по Ленину. Это ему удалось, ибо по части обругивания он был хорошим специалистом, пройдя курс обучения у сокамерников в царских тюрьмах и пересылках.