Тайны земли Московской

В первой четверти XVII века «трубники» составляют меньше половины московских инструменталистов. Тем не менее можно утверждать, что именно их искусство пользуется большим спросом и высоко ценится москвичами. Характерное свидетельство — если гусельники и рожешники называются только уничижительным именем без отчества и тем более фамилии (Ивашко, Захарка, Данилко и т. п.), то «трубники» полным именем и фамилией, как, например, трубач Гаврила Локтев, имевший в Денежной слободе двор мерой 16? 3,5 сажени.

Подобное отношение современников подтверждается и другим обстоятельством. Если через девять лет после «пожарного разорения» «трубники» могли восстановить свои дворы и дома, то среди гусельников и рожешников многим пришлось бросить землю и уйти «кормиться в миру», по выражению документов тех лет. Отсюда в переписях появляются отметки: «От Николы Драчова улица двор Кирилка Иванова сына кафтанника, а преж жил Ивашко рожешник» или там же: «Бывшее тяглое место Богдашки гусельника».

Через несколько лет имена подобных «бывших» музыкантов вообще исчезают из городских документов — хозяевам не удается выбраться из нужды, тогда как нажитое тем же Гаврилой Локтевым состояние позволяет и двадцатью годами позже его вдове Офимье продолжать владеть двором и домом и даже не отдавать их частями внаймы — обычный удел для вдов ремесленников. Потребность в искусстве рожешников и гусельников, несомненно, продолжала существовать, но она сохранялась среди менее состоятельных слоев городского населения, что резко снизило заработки и материальные возможности музыкантов.

Та же тенденция становится особенно очевидной в 1630-х годах. Гусельников и рожешников в Москве все меньше. Среди городовых музыкантов появляются органисты и «цимбальники», но безусловно преобладающую часть инструменталистов составляют «трубники». Они же принадлежат к наиболее зажиточным слоям посадского населения. За редким исключением «трубники» — владельцы собственных дворов. Их нет среди тех, кто вынужден был снимать дома на чужих дворах или и вовсе довольствоваться частью чужого дома, — так называемых соседей, подсоседников и захребетников.

Профессию «трубника» можно определить как профессию вольных людей. Единственное исключение в 1638 году — «боярина князя Дмитрия Михайловича Пожарского человек Томилко Григорьев сын Мерин трубач» и тот располагает собственным двором в Сретенской сотне и называется в переписи так же уважительно, как другие музыканты, с отчеством и фамилией.

Как правило, московские «трубники» не только относились к числу вольных, но и сами располагали крепостными. Любопытна разница, которая существовала между «трубниками» и певчими. Исключительно высоко ценимые профессиональные певцы — певчие царского и патриаршего хоров могли быть из наиболее привилегированных слоев населения вплоть до дворцовых служителей и служилых дворян. «Певческая служба» не унижала в общественном мнении. При поступлении в хор за ними сохранялись прежние права и все приобретенное на предыдущей службе «имение», крепостные, деревни, а некоторым из певчих дьяков сразу же дарился московский двор.

Отношение к профессии «трубника» иное. Дворян среди них нет. Одинаковой с певчими дьяками степени благосостояния они достигали за счет собственных «вольных» заработков, но при этом в ополчении стояли ближе всего к дворянству. В большинстве своем «трубники» не только располагали огнестрельным оружием — пищалями, но вооружали ими и своих крепостных. Для переписи 1688 года характерны записи: дворы «в приходе Воскресения Нового у Чертольских ворот — трубника Ивана Ругандина, да у него человек Ивашка Зиновьев, оба с пищальми. Трубника Наума Миндина (двор), да у него человек Оська, оба с пищальми», или по Рождественской улице двор «трубника Ивана Филимонова, один у него человек Офонька Иванов, и тот будет с пищалью».

Следующей ступенью в развитии музыкальной жизни Москвы становятся 1660-е годы. К этому времени практически исчезают гусельники и рожешники (и среди владельцев собственных дворов, и среди московских посадских людей), вырастает число органистов, появляются как представители самостоятельной профессии барабанщики, но подавляющую массу городовых музыкантов составляют «трубники», которые теперь делятся на три основные категории.

Первая и по-прежнему самая малочисленная связана с царским обиходом. Сюда входят так называемые дворцовые трубачи, места которых часто и регулярно замещались инструменталистами из числа городовых музыкантов, создавая для последних практику своеобразных гастролей. Во всяком случае, через нее проходят такие широко известные в свое время музыканты — городовые духовики, как Иван Кушаков или Василий Мартынов. Наряду с ними существовала должность «трубников Большого дворца». Выбранные для этой должности музыканты оставались в дворцовом штате на долгие годы. Это выдающиеся инструменталисты, зачастую выходцы из тех редких в московской практике семей, где музыка являлась наследственной профессией, — Александр Бораков, Тимофей Жаблов и другие.